РПФ | К-141 | Стапель | Флотский фольклор | Л. Соболев | В. Королюк | Н. Курьянчик | А. Покровский | Модели ПЛ


Сайт | История | Флот | Железо | Люди | Информация | Литература | Галерея | Общение | Ссылки | Контакты
Флотский фольклор

Немой случай
Гущ Владимир Владимирович

Пролетела первая неделя подводного плавания, закончились нервотрепка первых дней и утряска всего уклада жизни в замкнутом пространстве. Люди постепенно вживаются в иные биологические ритмы, привыкают к вахтам, боевым и аварийным учебным тревогам. За неделю отоспались, появилось новое ощущение ритмичности и стабильности всего процесса.

В лодке тепло, сухо, равномерно и почти неслышно гудят вспомогательные механизмы, лампы дневного освещения, вентиляторы и фильтры. Возникает ощущение, что ты не в море на глубине 150 метров, а где-нибудь в закрытой лаборатории НИИ на берегу.
Делаю регулярные обходы по отсекам лодки, периодически выношу на большом блюде влажные спиртовые тампоны для протирания открытых мест личного состава. Хоть и понимаю архаичность этой процедуры, перешедшей от дизельных подводных лодок, — ведь моряки могут принимать регулярно душ и соблюдают неукоснительно правила личной гигиены.

К моему удивлению, обращений за медицинской помощью немного, поэтому больше внимания уделяю контрольным замерам газового состава, температуры, влажности, радиационной безопасности, вредных примесей — все эти показатели в норме. Наряду с обязательными измерениями проводил и дополнительные, специальные — с помощью уникальных приборов и датчиков, которые были одобрены на кафедре Подводного плавания и аварийно-спасательного дела Военно-медицинской академии. Оценивал психофизиологические параметры, умственную работоспособность, состояние иммунобиологической реактивности у подводников и все это увязывал со средой обитаемости и интенсивностью службы.
В общем, вырисовывалась интересная работа. Лодка была последнего проекта, над ее обитаемостью работали известные научно-исследовательские институты, и меня радовало, что их рекомендации были грамотно воплощены в жизнь, что в целом подтверждалось и моими дополнительными исследованиями.

Экипаж постепенно врабатывался в поставленную задачу, вахты нес слаженно, четко, что вселяло уверенность. В этом походе, как довольно часто бывало, принимало участие несколько офицеров из Главного штаба флота, которые в случае необходимости готовы были оказать посильную практическую помощь. К нашему удовлетворению, командование и личный состав корабля самостоятельно справлялись с возложенными на них задачами.

Мне даже показалось, что эти офицеры немного заскучали, и чтобы активизировать свою деятельность по прямому указанию старшего адмирала, начали проявлять излишнюю инициативу, которая заключалась в плотном контроле личного состава, объявлении на боевых постах дополнительных учений, тренировок, заканчивающихся "разносами". Все это создавало нервозность обстановки. Эти кавалерийские наскоки проверяющих отрицательно сказывались на работе личного состава, и в курительных комнатах с большим неудовольствием обсуждались действия этих офицеров. Свои мысли по этому поводу я неоднократно доносил командованию лодки, отмечая ухудшающийся микроклимат у матросов механической боевой части; мое мнение принималось к сведению, но все оставалось по-прежнему.

Однажды, уже на третьей неделе похода, открывается дверь амбулатории, и мичман Евсеев заводит старшину II статьи Фиряго, который как-то глупо улыбался. Зная, что последний должен быть на вахте, я поинтересовался причиной посещения. Отмечу, что за веселый нрав, манеру поведения и своеобразные черты характера этот матрос получил странную, на французский лад, кличку — Жан-Жак Фирягу, которая ему полностью не подходила. Матрос был из-под Рязани, внешний вид соответствовал простому русскому парню с копной рыжих волос.

На мой вопрос о причине прихода он лишь широко улыбнулся и смог выговорить лишь:
— ...й!, ый!, ой!, уй-уй, — и так далее.

Ни одного понятного слова, лишь гортанные звуки и мучительное желание что-то рассказать. Если бы я его раньше не знал, то подумал бы, что передо мной немой. Сначала у меня мелькнула мысль о довольно глупой шутке с его стороны, но мичман Евсеев подтвердил, что подобное состояние у Фиряго длится уже около десяти минут, он не знает, как его исправить, и ясно, что только я смогу оказать ему помощь.

Мои вопросы моряк понимал, но из-за своей беспомощности ответить не мог, и по щекам его текли слезы. Было не до шуток. Вызвал к себе командира отсека, в котором Фиряго нес вахту, сходил за заместителем командира по политической части. Они быстро собрались и в недоумении уставились на издававшего нечленораздельные гортанные звуки матроса.

— Доктор, а что это с ним?
— Не знаю, но, кажется, психогенная немота. Однако, в чем ее причина, мне сказать трудно.

Стали выяснять предшествующую ситуацию, расспросили вахтенных, мичмана. И вот что оказалось. Заступив на вахту во вторую смену (с 16:00 до 20:00), матрос четко ее нес. Открылась переборка, и в отсек в сопровождении мичмана вошел строгий капитан I ранга из группы прикомандированных.
— Так, — сказал он, — вахту несете, вижу. А вот правильно ли Вы ее несете, моряк? А знаете ли Вы инструкции по эксплуатации вверенной Вам материальной части? По боевому расписанию — отвечайте быстро, какие Ваши действия при..., — спросил он суровым голосом. Фиряго открыл было рот, чтобы ответить, но изо рта вырывались лишь гортанные звуки, похожие на смех.
— Ах, Вы еще смеетесь надо мной! — сказал грозно капраз. — Все будет доложено непосредственному начальнику. И за этим, я Вам обещаю, последует наказание! — быстро вышел из отсека, ругаясь про себя.
— Я с вопросами к Фиряго, и так, и этак, а он только молчит и размахивает руками, — говорил мичман. — Вот я и привел его к Вам. Мы переглянулись.
— Да, по-видимому, психогенный мутизм (немота), — сказал я. — Вот до чего народ доводят! Так может еще чего-нибудь случиться: со страху не тот клапан откроют, или, не дай Бог, еще что-нибудь!..
Заместитель командира по политической части молниеносно исчез, а я уложил матроса в лазарет, назначил лечение и стал размышлять, пройдет ли у него это состояние и надолго ли оно. Открылась дверь амбулатории, вошел адмирал в сопровождении того капитана I ранга.

— Ну, что тут у вас случилось? — спросил он недовольным голосом.
— Не у ВАС, а у НАС, — ответил я. — Мы все сейчас в длительном походе, и все вместе отвечаем за его благополучный исход. И тут я высказал свое мнение об излишней ретивости прикомандированных офицеров, отсутствии у них тактичности и, на мой взгляд, несвоевременности дополнительных проверок. Ведь и без того напряженная служба усугубляется дополнительными стрессами, а ситуации на этом фоне могут перейти в нештатные...

Выслушав все мои непозволительные критические, по его мнению, замечания, адмирал молча вышел из лазарета. Заместитель командира по политической части посмотрел на меня с укором, давая всем своим видом понять, что меня ждут неприятности. По крайней мере, не на моем уровне высказывать предположительные причины сложившейся ситуации. Но лодка — это большое общежитие, и известие о том, что Фиряго онемел во время контрольного опроса, вызвала у моряков неприятный осадок. Продолжались бесконечные учебные боевые и аварийные сверхзапланированные тревоги. Народ издергался. Из специальной литературы я почерпнул, что состояние Фиряго — временное. Единственное, точные сроки окончание болезни были неизвестны.

Не прошло и нескольких дней, как внезапно была сыграна аварийная тревога. Все высыпали в спасательных средствах на палубы — узнать, в чем дело. Все оказалось проще простого: в трюме третьего отсека из-за невнимательности матроса вырвало заглушку, что вызвало поступление забортной воды. За полминуты мы приняли до четырех тонн воды через мизерное отверстие под давлением забортной воды в пятнадцать атмосфер, которая поступала в виде мелкодисперсной пыли. С этой неприятностью мы справились довольно быстро, откачали воду, проверились на герметичность и только потом успокоились. Я неспеша заглянул в лазарет к Фиряго. Он лежал бледный, ничего не понимающий, и только испуганные глаза выдавали его внутреннее состояние.
Не знаю, что изменило ситуацию на корабле — этот ли случай или все ранее накопившееся, но проверяющие офицеры резко снизили свое рвение. Теперь проверки проходили планово и привязывались к корабельному ритму. Обстановка была благоприятная, и в глазах офицеров уже не было жесткости. А вот капитан I ранга проверки начинал со слов:
— А скажите, старшина такой-то, что Вы будете делать, если... Не спешите, подумайте, — говорил он мягким голосом. Фиряго же заговорил на пятые сутки и в полном здравии приступил к исполнению своих обязанностей, с которыми он прекрасно справлялся до конца похода.

Содержание
Байки

"Комсомолец Мордовии"

Кое что из жизни торпеды

...Не может быть

Самонаводящиеся-практические

Прицельный выстрел

Смешные случаи

Cлужил я на эсминце "Cовременный"

На флоте бабочек не ловят

Высшая награда

Веселый поход

Немой случай

Венок

Шутки

Розовый шпангоут

Экипаж подводной лодки

Подводная лодка (сценарий)

Рассказ диверсанта

Cветит ярко-красная звезда

Алло, алло!

"Черная смерть"


Доступ

Компания
Московская Сотовая
Связь


Хостинг

Компания Зенон

Реклама






Сайт | История | Флот | Железо | Люди | Информация | Литература | Галерея | Общение | Ссылки | Контакты
РПФ | К-141 | Стапель | Флотский фольклор | Л. Соболев | В. Королюк | Н. Курьянчик | А. Покровский | Модели ПЛ
о3он Rambler's Top100
Хостинг предоставлен компанией Zenon. Email: info@zenon.ru
© Copyright 1997-2001 by Submarina.Ru. Email: podlodka@aha.ru