|
Поезд
прямым отрезком уже четвертые сутки
лежал на бесконечно прямой, самой
протяженной железнодорожной
магистрали "Владивосток - Москва".
На самом деле он, конечно, двигался:
вагоны подпрыгивали и раскачивались на
стыках рельсов, колеса отстукивали
свой ритм, день сменялся ночью, а в
вагонах жизнь текла своим чередом.
Вообще ехать поездом очень скучно,
особенно, если это поезд дальнего
следования.
А теперь
представьте себе транссибирский
экспресс "Россия" с экипажем
атомной подводной лодки, следующим на
межпоходовую подготовку из Большого
Камня в Обнинск. С края света к столице
через глухомань. Вокруг простиралась
необъятная страна, утомленная
бесконечным строительством светлого
будущего. Энтузиазм первых пятилеток
иссяк , а обещанный поток благ все никак
не попадал на многострадальные головы
трудящихся. Пресса и телевидение вели
бодрые репортажи с ударных строек
коммунизма, о которых поэты и
композиторы слагали песни, но из окошек
вагонов ничего не было видно, хотя уже с
полстраны отмахали с востока на запад.
Видели паровозные кладбища ("в
коммуне остановка!"), танковые свалки
и штабеля. Пол-тайги заштабелировано.
Проезжали узловые станции БАМа, но
везде было как-то тихо и сонно, совсем
не так, как в репортажах. Надвигался
пресловутый застой с
катастрофическими последствиями;
страна продолжала устало дремать…
Советский
человек, сев в поезд, тут же соображает
поесть-попить, а заодно завести
знакомство и побеседовать по душам. Ну
там выспаться впрок - это само собой,
это дело святое: путь дальний, суток
двое-трое… А тут - целая неделя! Да и
знакомиться не с кем. Экипаж
сформирован три года назад и сохранил
основной костяк почти без изменений,
все друг другом наелись до отвала.
Сменился только первый призыв матросов,
ну несколько мичманов-залетчиков, да
минер со штурманом. Ну, кутнули в первый
день следования, кутнули на всю катушку,
еще раз познакомились поближе.
Спросите, чего там знакомиться? Ха!
Объясняю.
Дело в том, что
зам со старпомом сделали ход конем,
заранее расписав офицеров по купе,
исходя из научных соображений. Наука та
называется "психология отдельных
микрогрупп в воинском коллективе".
Разумеется, замполит - замуля! - этот
хренов "инженер человеческих душ"
вывернул всю науку наизнанку и сделал
все наоборот. Еще в учебном центре, на
заключительном этапе обучения,
проводилось психофизическое
обследование экипажа, где, в частности,
выявлялись эти самые микрогруппы.
Чтобы стало совсем понятно - с кем бы ты
хотел жить в одной каюте, а с кем бы не
хотел. Ну и, естественно, расписали так,
как никто не хотел, даже в кошмарном сне.
Ответный ход воинского коллектива тоже
был вполне предсказуем - напились
вьетнамской и корейской водки до
немоги. Эта восточная водка была "платой
за братскую помощь", как ее называли.
Эффект от
ответного хода не вписывался ни в какие
прогнозы, если не считать головной боли.
Непримиримые, кто терпеть друг друга не
мог, на время пути маленько примирились,
подружились, сплотились и спаялись. В
общем, жизнь вполне укладывалась в
рамки марксистско-ленинского ее
понимания как "белковая форма
существования материи, способная к
самоорганизации".
В купе номер
двенадцать обстановка была несколько
посложнее. Непримиримых, правда, не
было, но было черт те что. К двум
пультовикам - КГДУ-два (прибалтийскому
еврею) и КГА (белорусу) добавили двух
опальных: русского подминка и
штурманенка-полубурята. Пультовики
белорус с прибалтийцем знали и терпели
друг друга еще с училища. Подминок (несостоявшийся
минер) был "годком" пультовиков, но
на почве многодетности и бесквартирья
превратился из командирского фаворита
и любимчика в мальчика для битья. Дело в
том, что суровое сердце минера не
выдержало слез и соплей многодетного
семейства, и однажды он резанул правду-матку
на партсобрании. Квартиры (даже
комнатенки) он, понятно, так и не
получил, а вот всевозможными
взысканиями обвешали, как новогоднюю
елку. С должностью - соответственно. А
для пущей острастки за три месяца до
очередного звания "капитан-лейтенант"
вставили в одно место медленно тлеющий
фитиль - партийный выговор без
занесения. Осуществить такой резкий
переход начальству было несложно,
поскольку среди прочих достоинств
минер был неисправимым грубияном,
бабником и пьяницей. И пока не стал
правдоискателем, все сходило с рук.
Теперь он осознал свою ошибку, отдал
все деньги жене и отправил семейство в
родную Калугу впереди себя самолетом -
для страховки. И сидел, таким образом,
некогда разудалый минер тише воды, ниже
травы, на все предложения отвечал: "Я
- как все" и ни дурной, ни разумной
инициативы не проявлял.
Вторым "я как
все" был лейтенант: из молодых, да
ранний. За свою короткую лейтенантскую
жизнь -меньше года - он ухитрился
потерять партбилет (выговор), кортик (НСС)
и проломить череп хозяину квартиры, где
снимал комнату, за то, что тот рылся в
его чемодане уже после пропажи кортика
(суд офицерской чести). На почве
переживаний лейтенант сильно
располнел и стал первым "живым
центнером" в экипаже. В купе "живой
центнер" сидел безынициативным
тихоней и на все вопросы отвечал
скромно: "Я - как все".
КГДУ был
безнадежно болен смесью
прибалтийского превосходства с
еврейским мессианством, и потому с
презрением заявлял, что он тоже "как
все". Как не все, или не как все
оставался только один КИП-овец - с ума
можно сойти! В первый же вечер, когда
поезд набрал скорость, он вытащил две
бутылки водки, достаточно обширную
закуску и попытался сплотить коллектив.
"Как все" приняли приглашение, но
двух бутылок для сплочения явно не
хватало, а больше никто не выкатил. Так
что выпили, закусили и - спать, как
порядочные. Весь следующий день ехали,
читали и молчали. Вечером КИП-овец не
выдержал и предложил вздрогнуть -
молчание. Тогда персонально каждому -
три "я как все". Блин! Достал
последние две бутылки.
- Мужики, еды у меня нет,
вчера слопали.
Еды больше не
оказалось ни у кого.
- Надо у соседей
попросить, - посоветовал КГДУ с верхней
полки.
- Логично. Кто
пойдет?
Дружное
молчание.
- Лейтенант
пойдет, что здесь думать? - наконец-то
заявил минер.
- Не, мужики, я
пас. Я понимаю, что я самый молодой, что
с меня причитается, но вы же знаете мою
биографию, а я еще толком никого не знаю…
Я потом отработаю, - взмолился
лейтенант.
- Минер, давай!
- Нет. Я просить
не умею. Меня сразу пошлют. Я тоже пас.
Опять пришлось
все расхлебывать самому инициатору.
Третий день
тоже читали и молчали (как раз в этот
день произошел "монголо-советский
инцидент"). Вечером КГДУ проявил
инициативу и предложил сходить
поужинать в вагон-ресторан. Ну, пошли. У
минера со штурманенком денег не
оказалось, попросили занять. Но жизнь
есть жизнь. Пришлось еще раз доказывать
способность к самоорганизации.
Составили общий бюджет, распорядок дня,
расписали дежурство по купе.
Жить стало
легче. Завтрак просыпали, обедали в
вагоне-ресторане, ужинали в купе.
Дежурному по купе вменялось в
обязанности добывать. То есть,
выскакивать при остановках поезда и
закупать еду и спиртное для ужина - в
некогда богатой и зажиточной Сибири
задача не из легких. И вот настал черед
минеру быть добытчиком и кормильцем.
А надо сказать,
что минер - это не должность, а
призвание. Минер - это профессиональный
убийца, киллер. Он не должен быть умным,
он должен быть решительным и
непоколебимым. Наш минер обладал этими
бесценными качествами сполна. Выскочил
на каком-то сибирском полустанке
вечером в одних комнатных тапочках и
тут же вернулся.
- Что, за
ботинками? Смотри, поезд скоро тронется,
- язвительно бросил сверху управленец-прибалт.
- Нет, зачем. Я
уже все взял, - парировал минер.
- ????? - все
удивленно уставились на кормильца.
- Вот бражка, - и
минер с достоинством водрузил на
столик видавшую виды авоську. В ней
действительно брякали шесть пивных
бутылок с некоей мутной жидкостью.
- Покажи, -
протянул руку управленец. Он долго
вчитывался в этикетку. - И это все?
- Все, на больше
не хватило.
- Не знаю, как
все, а я к этой гадости и не притронусь, -
обиженно заявил гордый прибалт.
- А ты? -
решительно спросил минер лейтенанта.
- Я как все, -
обреченно произнес лейтенант.
- Ну, не хотите -
как хотите. Это не самопал, а
государственная. Вон этикетка есть, и
пробка закатана.
- Ты читать
умеешь? Смотри - кооператив "Зима".
- ???? …я же хотел,
как лучше… да и темно уже было…
- Скажи уж, что
лень было из тапочек в ботинки влезать.
Протянул дотемна.
- Так… и что с
ней делать?
- А делай что
хочешь. Я тебе все сказал, - и на другой
бок к стенке.
- Поставь пока,
завтра разберемся. Утро вечера
мудренее, - посоветовал КИП-овец.
Встали поздно.
Стоял теплый весенний месяц март, но
здесь, в сибирской глубинке, все это
ощущалось только в полдень. Ночью в
вагоне топили, а минер умудрился
поставить бутылки с бражкой именно на
батарею. Хорошо еще, что топили
периодически, и лишь это спасло от
неминуемого взрыва. Но критическая
масса была уже достигнута, мутный
алкоголь мощно давил на стенки сосуда
согласно закону Паскаля - во все
стороны. Это быстро сообразил
заступающий на дежурство КИП-овец.
- Народ, подъем!
Забьем "козлика" перед обедом, я
домино принес.
- Давай. Как
играть будем?
- Механики
против "люксов".
- А на что?
- На бражку. Кто
"козел", тот и пьет.
- Может,
наоборот?
- Можно и
наоборот.
- Я еще вчера
сказал, что эту гадость пить не буду.
- Тогда не
проигрывай!
- Или не
выигрывай?
- Ладно. Поехали?
- Поехали.
Вагон опять
затопили. Успеть бы! Сосчитали "рыбу".
- Ну, минер,
давай. - КИП-овец бережно протянул
бутылку и складной ножик с открывашкой
(пробка была закатана на совесть). О
вздрагивания из мутной глубины бутылки
на поверхность побежали упругие
струйки пузырьков. Даже минер
заподозрил неладное.
- Э, ребята… она,
кажется, того… и в стакан не нальешь!
- Минер! Кто же
бражку стаканами пьет! Бражку давно
пьют "с горла", даже лондонские
аристократы. Только ты не мямли - открыл
и сразу в рот… Понял?
-Понял, - минер
проникся решительностью и твердостью,
как перед магическим словом "Пли!".
"Живой центнер" вжался в угол,
прибалт-управленец взмыл на верхнюю
полку. КИП-овец хладнокровно сидел
напротив и подавал команды.
- То-овсь…
- Есть товсь!
- Пли!!!
Минер с
ловкостью театральной буфетчицы
сковырнул пробку и с обреченностью
человека, у которого "горят трубы",
решительно сунул бутылку в рот. Все
происходило очень-очень быстро, и
борьба длилась с полсекунды. За это
время выражение лица минера сменилось
несколько раз: смелость и
решительность уступили место
недоумению, растерянности, а затем и
панике; глаза полезли из орбит.
- Да брось ты ее,
- не выдержал слабонервный чистоплюй-прибалт.
- Ха-х! - минер
ошалело вырвал бутылку изо рта. Она
была пуста! И тут из минера, как из
знаменитого огнетушителя-пеногона "Эклер"
полезла пена, изо всех щелей и
отверстий, она извергалась, шипя;
минера раздирал кашель и согнула икота.
Остальные бешено хохотали до слез и до
остановки дыхания.
- Ой, не могу!!!
- Минер!.. я…
умру со смеху… вперед тебя! Не…
переживай!.. Ох!..
Немного
успокоились, отдышались.
- Минер, ты
только что выдержал взрыв в одну
алкотонну, - подытожил КИП-овец,
отдуваясь.
- Не, в ноль-пять,
- заскромничал минер. - А с остальными
что делать?
- Я думаю, -
рассудил КИП-овец, - самоуничтожением
заниматься не надо. Мы еще нужны Родине.
А что, попробуем спугнуть вековую глушь?
И патриархальную тишь? Подводники-тихоокеанцы
едут, как-никак…
Повозились и
открыли окошко купе - у КИП-овца нашлись
маленькие, но мощные пассатижи.
- Расчет! К бою!
- Жаль, что
артиллеристов среди нас нет…
- Фигня,
справимся. Готовы? Огонь!
Бабах!!! -
раздалось в перестуке колес.
- Откат
нормальный!
Бабах!!! И так
пять раз - от всей души да по таежной по
глуши…
Забава удалась
на славу. И, как ни странно,
окончательно сплотила обитателей купе
номер двенадцать вопреки всякой
научной логике. Героем же дня стал,
разумеется, минер. |
