|
Ну и
что тут рассказывать?
Конец
экспедиции в честь 40-летия камчатского
альпинизма. Десятый день, переход к
последнему этапу - штурму Толбачика.
Продукты питания официально съедены
еще вчера, остались только неучтенные.
У меня лично их вообще не осталось, если
не считать сала и кирзовых сапог.
Помните, в шестидесятых была популярна
такая легенда?
Четверо солдат
оказались на барже в Тихом океане в
шторм, естественно, без продуктов
питания. Баржа была со
стройматериалами, с цементом, что ли.
Страна тогда ускоренным темпом строила
коммунизм наперегонки с Китаем. Но были
у солдат кожаные ремни и кирзовые
сапоги - это их и спасло. Даже песня была:
"…Не сдаваясь, четыре солдата
повторяли все те же слова - я вернусь к
тебе, Россия… знаю, помнишь ты о сыне…",
всю не помню. Но прибило их к Америке.
Тогда же родилась поговорка "Голод -
не тетка". Это точно.
А у меня все
излишки продуктов конфисковали еще при
первой продразверстке наши начпроды
Наташа и Лена. Разложил я, значит,
продукты свои перед собой и с Совестью
своей советуюсь - что в общий котел, а
что себе с Совестью оставить. А с
Совестью у меня, как и у всей страны -
разногласия, то есть противоречия. Ну,
пока мы противоречили, налетела
продразверстка, и все, что я хотел себе
оставить, изъяли. Осталось только сало.
Было оно тряпочкой прикрыто, а они
подумали, что я портянки сушу.
Побрезговали притрагиваться, слава
Богу.
Уже два вулкана
покорили: Камень - четыре шестьсот - и
Ушковского - три девятьсот девяносто. А
все опытные, матерые… Чем в гору тащить
- лучше перед штурмом побольше съесть,
ну и после, а на гору лучше идти налегке.
Вот и идем мы к Толбачику (три шестьсот)
налегке. Правда, у всех есть свои
секреты, как у женщин майонез "Кальве".
Вот и разбрелась группа из двенадцати
человек со своими секретами.
Есть секрет и у
меня - сало. Скрывать стыдно - Совесть
терзает, но и делиться тоже не дает.
Ведь кругом - зубастая молодежь! Пока я -
кусочек на оставшийся зубочек, они, как
пираньи: клац-клац, и нету. Рыбки такие
есть в Амазонке, говорят, за пять минут
от буйвола один скелет остается, коли
искупаться вздумает (вот уж
действительно прав был Платон,
утверждавший, что нельзя дважды войти в
одну и ту же реку!). А у Миши
Острогорского в рюкзаке одни лекарства
да веревки. Он - живая, еще ходячая
легенда советского и камчатского
альпинизма, ему под шестьдесят. Ну,
думаю, этот много не съест.
Сало у меня
особенное, пайковое. Нам его в учебном
центре дали напоследок. Вернее, паек
выдали свиными тушами, которые
пришлось делить по справедливости, с
учетом национальных особенностей и
заветов предков. Вот и получилось так,
что командир центра Фрейдман и главный
инженер Гельмель - им же по заветам
предков сало явно нельзя - им мяса
вырезали. Ну, а мне, как белорусу, не то
что предки, сам Бог велел сало. А шкура,
то бишь кожа, у тех свиней была такая,
что из нее впору защитные доспехи
делать - холодным оружием с первого
раза не возьмешь. Вот такое было у меня
сало.
Стусовались мы
с Мишей и вышли вперед раньше всех - по-стариковски,
пока молодежь глаза продирала да зубы
чистила. Миша только на Камень уже в
пятый раз лазил, места знает назубок, с
завязанными глазами не пропадем…
Вышли мы, значит,
с ним втихаря, да увязался за нами
бдительный Саша Сидорок. Что он там
думал, не знаю. Но шел за нами до первого
привала след в след. А как только мы
привалились и начали шикшу поедать, он
выстоял и даже не присел. А когда
спросили: "Саша, у тебя пожевать чего-нибудь
есть?", замотал головой отрицательно,
как Шурик в "Кавказской пленнице",
видеокамеру схватил и ну от нас
подальше - природу снимать, хотя
аккумуляторы у него давно на нуле, и
кассеты все отсняты полностью…
Подкрепились мы
шикшей и дальше побрели. Сидорок
безнадежно уединился и скрылся с глаз.
Дошли мы до геодезического пункта,
который государством охраняется.
Кстати, во парадокс - стела с надписью и
Гербом СССР есть, пункт тоже есть, а
самого государства уже и нет… Пощипали
еще шикши - не идет. Тут я раскололся про
сало и предложил - по маленькому
кусочку. Миша с радостью согласился.
Отрезал я, ну может, чуть-чуть больше
себе, ну так вышло, да и зубы у него,
думаю, похуже… а Совесть - тут как тут. Я
свой кусочек жую, челючти немеют, а Миша
опять шикшу щиплет.
- Что, - говорю, -
не по зубам?
А он:
- Да я его и не
жую! Так глотаю!
Вот и нате. Ну
что тут поделаешь? Отрезать побольше,
чтобы не проглотил? А вдруг подавится, а
я маршрута не знаю абсолютно. И Совесть
совсем обнаглела, издевается: "Думаешь,
у него ножа с собой нету?" Ладно,
думаю, опять твоя взяла.
Перед третьим
привалом наткнулись на человеческие
следы. Вспоминаю Карацюпу с Ингусом -
насчитал семь человек по следам. Дальше
на песке - мы шли вдоль речки -
обнаруживаю следы копыт и докладываю
Мише (он во времена Карацюпы Юным
Другом Пограничника был). Следы были
направлены встречно (?). А Миша
невозмутимо так отвечает, что это
наверняка экспедиция на Толюачик, и
наверное, иностранцы. Дожили… Ингус,
похоже, перевернулся в своем собачьем
гробу, да и Карацюпа(не знаю, жив ли) не
обрадовался бы: за что боролись?! Хотя -
все логично: наши все заняты борьбой за
выживание, кто на огороде, кто на
рыбалке, кто ягоды собирает. А нас в
честь сорокалетия всего десять человек
с Камчатки набралось. И перед отъездом,
и после возвращения все спрашивали: "Так
за чем ходили-то?" - "За
сорокалетием камчатского альпинизма"
- "Так далеко? Ну и много набрали?
Может, поделишься?" Во народ, как к
капитализму рвется! А - не пускают, не
дают этих самых инвестиций. Боятся, как
бы мы Америку не догнали и не перегнали…
Ладно, я
отвлекся. Идем дальше, уже по следам
экспедиции. Меня все сомнения терзают:
уж больно одни следы на мои похожи.
Примерил - тютелька в тютельку. Мише
сказал, мол, вроде это наши следы, может,
мы неправильно срезали и по второму
кругу идем, а за нами олени какие-нибудь
увязались, и отставшая часть группы
следом…
Миша присел и
посмотрел повнимательнее, чуть ли не
понюхал и объявил, что копыта
непарнокопытные, а значит, не олени, а
всевозможные лошади, ослы и ишаки.
Понятно, что кроме нас, здесь ослов
больше нет… Но одна из них с подковой.
Вот что значит - Юный Друг Пограничника!
Хотя - какой там юный…
- Может, лошадь
Пржевальского? Сбежала от него к нам на
Камчатку? - не сдаюсь я.
- Не, - Миша
говорит, - если и сбежала, то до Камчатки
не дошла бы, на мясо бы закабанили…
Фиг с тобой,
экспедиция так экспедиция… Свернули
вбок натраву и следы потеряли, потом
опять нашли. "Мало ли, - думаю, - может,
пачку сигарет или там галет потеряют,
экспедиция все-таки." Идем по следу,
как по рельсам. Своих нигде не видать и
не слыхать уже шестой час. Миша уже
увидел водопад - место разбивки лагеря.
Тут мы основательно привалились
последний раз, а как только заметили
подходящую группу, отвалили, сделав
отмашку. Они нас тоже заметили и тоже
дали отмашку, и тоже устроили привал.
Миша говорит, что лагерь ушедшей
экспедиции наверняка был у водопада, и
там что-нибудь осталось. Мы туда и
рванули. А местность бугристая, ветер
навстречу дует. Я почему-то начал
расспрашивать Мишу про медведей:
- Вот что делать,
если встретишь вдруг?
Миша ведь самый
опытный.
- Я, - говорит, -
их тут ни одного раза не встречал.
Медведь обычно первый человека чует и
уходит. Опасно - это если внезапно,
особенно когда медведица и с
медвежатами. Эти с человеческой
опасностью еще не знакомы, могут
знакомиться побежать… Ну, медведица,
ясно, их будет охранять, но может не
упасти, и тогда сама бросится на защиту…
- Интересно!..
Так что же делать? Деревьев нет… Миша,
ты ж патриарх, все знаешь…
- Надо бросить
рюкзак. Он обязательно остановится и
начнет его потрошить.
- Ну распотрошил,
а там - ни хрена. Дальше что?
- Ну еще рюкзак…
- Жалко!..
- Ну, фальшфейер,
говорят, хорошо отпугивает, ракетница
там…
- …ружье,
пулемет, пушка, гранаты, - издевательски
подхватываю я.
- Ну там,
постучать, позвонить… в свисток
посвистеть, - понял Миша. - Только голос
подавать нельзя.
Группа давно
скрылась из виду, вот он - последний
бугорок и водопад. Появились первые
заросли кедрового стланика…
А дальше надо
смотреть видеозапись.
- Миша, - говорю, -
кранты! Медвежье стадо! - Чувствовал,
что след экспедиции какой-то
подозрительный…
- Точно, -
отвечает Миша. - Садимся, они нас еще не
учуяли…
Пока садились,
сняли рюкзаки, до медведицы с тремя
медвежатами метров полста. Достаю
самое дорогое - видеокамеру и
фальшфейер. Страх еще не дошел - спасает
близорукость.
- А, фальшфейер!
Это хорошо, тудыть-растудыть… -
выматерился интеллигентный Миша. - А
сработает?
- А хрен его
знает… - отвечаю. - Всегда срабатывал…
Пытаюсь снимать
на камеру, от волнения путаю "паузу"
и "запись", не могу найти медведей
в видоискатель - близорукость, да и
долго смотреть туда как-то боязно -
расстояние там нереальное, может, они
уже рядом!
- Надо постучать,
- шепчет Миша.
- Чем?
Мы лихорадочно
оглядываемся - ничего, только у обоих по
лыжной палке заместо альпенштоков…
Эврика!!!
- Дай сюда палку!
- кричу.
- Тише ты!.. -
шепчет опытный Миша, но уже поздно.
Медведица радостно бросается в нашу
сторону.
Я стучу так, что
палки гнутся. Старые добрые
горнолыжные палки из дюраля. Медведица
останавливается, затем раздает пинки
своим чадам и начинает убегать к
водопаду - все, как учил Миша. Я
продолжаю стучать, как заведенный.
- Хватит, лучше
снимай. Все нормально, - Миша вскинул
рюкзак и, как ни в чем ни бывало, пошел к
водопаду следом за медведями. "Вот
что значит опыт! - опять заговорила
Совесть. - Не то что ты."
А я продолжаю
стоять на виду, смотрю, наблюдаю, и вижу,
как медведица перемахнула через
распадок, побежала вверх, но на полпути
отчего-то остановилась и начала
пристально всматриваться и
внюхиваться в нашу сторону. Наверно, ей
не понравилось наше явно победное
вступление на ее территорию. А Миша тем
временем решительно исчез из виду,
спустившись в небольшой каньон к
водопаду. Медведица начала медленно
возвращаться.
Я лихорадочно
пытаюсь развести костер из стланика.
Зажигалкой не выходит, спичек нет,
фальшфейера жалко. Мохнатая мадам со
своим выводком все ближе. Тикать надо,
но где же Миша, эта медленно ходячая
легенда альпинизма?! Иду к каньону и
вижу: внизу на каменной площадке метрах
в ста сидит Миша без рюкзака и тоже
пытается запалить костер, но о
приближении медведицы явно не
подозревает.
- Миша!!! Она!!!
Возвращается!!! - и дальше непереводимый
русский фольклор, на всю округу.
Медведица, словно все поняв - а все
слова были именно в ее адрес - бросается
вниз во весь опор. Как быстро!.. О, ужас.
Поворачиваюсь
от страха к ней спиной и тоже стартую.
Может быть, тоже быстро, но кажется, что
стою на месте - знаете, как во сне это
бывает? "Что ей нужно, стерве? - думаю,
шевеля конечностями. - Мишка чесанул…
без рюкзака… А если она его не заметит
и за ним бросится?"
- Ему за
шестьдесят, и он в пластиковых ботинках,
да каньон полста метров, и бросать ему
больше нечего, - это Совесть заговорила.
- Подожди его и свой рюкзак брось…
- Жалко рюкзака-то,
- робко пытаюсь возразить я, вовсю
перебирая ногами и не оглядываясь.
- У тебя же
фальшфейер, - не унимается Совесть.
- Да пошла ты!!! -
ору я вслух и вдруг замечаю впереди
себя и правее водопада - желтые Мишкины
"кофлачи" быстро-быстро так
сверкают. Вот тебе и медленно ходячая
легенда!
- Ну, что, -
Совести говорю, - довольна? Вот и пиздец
тебе, вместе со мной! Станет она пустой
рюкзак потрошить, и фальшфейер - тьфу,
даже если сработает… Довыпендривалась?
Убегать уже
бесполезно. Вся надежда на фальшфейер и
на Бога, причем, на Бога гораздо больше.
- А не надо было
от коллектива отрываться! - Совесть
несет предсмертный бред.
- А ты, ты, ты!!! Ты
где была?! С-сука-а-а!!!
От моего
последнего вопля медведица озадаченно
остановилась и призадумалась. Ну?! Ну же!!!
Поворачивает обратно… Пошла лениво…
Прилив сил!
Радость! Чудо!
- Что, - ору я, от
счастья обезумев, и далее - чисто по-русски.
- ………! … …… ….. …!! …. ……!!!
То ли она
глуховатая была и хотела получше
расслышать, то ли ей мат не по нраву был,
а может, и наоборот, но только она,
стерва, опять разворачивается - вот же
скотина! - и снова к нам, то есть, ко мне
конкретно… Миши уже давно не видно,
наверное, за второй бугор перевалил.
Хватаю палки - тюк! тюк! тюк! тюк! -
Совесть молчит давно, чувствует -
крышка, я тоже зубы сжал - тюк! тюк! Не
дамся-а-а-а!!!
Нехотя
разворачивается и отступает. Победа!!!
Хватаю камеру, дабы запечатлеть свой
триумф. Все внутри ликует, Совесть тоже
зашевелилась на радостях.
Тут она опять ко
мне. Ну уж, дудки! Только полный дурак
будет так старательно испытывать
судьбу. Ноги! НОГИ!!!
И слышу - родная
трель моего же свистка от аварийно
спасательного гидрокостюма! Это уже
Саша Биченко показался невдалеке,
группа вся с ним. Ну, все, пронесло…
Медведица
больше не возвращалась, да и я больше не
ругался. На кого ругаться, на свою
Совесть?
Вот так. Но
почему она - медведица - так реагировала
на крепкие слова? До сих пор понять не
могу. Может, в этом и состоит одна из
особенностей национальной медвежьей
охоты? |
