Флотский левша

    В конце перестройки все начало падать и разваливаться - и выплавка стали, и боеготовность флота, и надои молока, и урожайность полей... Вот уже десятый месяц обрастал ракушками у пирса № 10 пятьсот тринадцатый заказ - атомная подводная лодка.
    - За это время можно выносить и родить вполне здорового подводника, - возмущался командир дивизии.
    Но аккумуляторная батарея свое отпахала, и без нее ничего не рождалось. Атомоход был мертв. Экипаж вот-вот должен был вылететь "из линии". Для него это было чревато снижением денежного "удовольствия" (долой 30% "морских"), а для командования - снижением боеготовности. Экипаж не дрогнул и начал мужественно разлагаться на берегу, а вот командование испугалось и зазвонило во все инстанции для прикрытия. Батарею прислали, но не ту - емкость на одну пятую меньше, а сама на двадцать тонн легче. А что делать, если нужных нет? Пришлось загружать. Для сей операции прикомандировали на лодку самого старого(сорок лет) и опытного механика. Своего слабонервного механика отправили подучиться в учебный центр. Батарею успешно перегрузили и установили в рекордные сроки с рядом новых и изящных технических решений. Лодка завелась, вышла в море, даже отдифферентовалась и погрузилась - начала потихоньку входить в "линию". Но перед выходом на задачу номер три - это отработка применения оружия - сдох последний вакуумный насос системы осушения. Все, отвоевались. Вакуум нужен для осушения трюмов, которые доллжны быть, согласно Устава, "сухими и освещенными". Командир взвыл белугою: "Ну-у-у!!!... упирались, упирались... все псу под хвост!!!..."
    Вся загвоздка была в этаком "торцевом углеграфитовом уплотнении" и в шести бронзовых пружинках, которые банально сгнили. Уплотнение могли выточить работяги на заводе, но не было графита. Механик предложил заму написать письмо на ближайшую карандашную фабрику. Мол, нехай кусок графиту пришлют - для боевой надобности. Зам обиделся: "Вам бы поржать только! Вас для чего сюда командировали?" Шесть одинаковых бронзовых пружин тоже не найдешь. Вот и повышай боеготовность чем хочешь...
    Как-то вечерком некурящий командир притерся на перекуре к прикомандированному механику и завел свое традиционное: "Вот... дед... упирались..."
    - Да можно было и не упираться, - командирский плач тронул душу закоренелого технократа. - КОмандир, ты на машине?
    По возрасту механик был постарше командира, по званию оба - капитаны второго ранга, и с глазу на глаз спокойно ему тыкал.
    - Ну, на машине. А что, подвезти?
    - В общем-то, да. Надоел мне твой плач Ярославны. Поехали.
    - Куда? Комдив запретил сход на берег, пока трюма не осушим...
    - Ну, это он погорячился. Поехали!
    - Да куда?
    - В военный совхоз... на молочную ферму.
    - ???... зачем?!
    - За молочком. Дай команду, чтобы вынесли наверх трехлитровую банку с крышкой.
    Командир дал команду. Это был волевой, смекалистый вояка, который сразу понял, что ехать надо не за молоком.
    Механик был Последним Механиком Флота. Почему Последним? Наверное, потому, что Первый затерялся где-то в дебрях истории. Скорее, это был главный корабельный плотник парусного флота. Потом пошли уже настоящие механики-"мазуты" на броненосцах и... начали исчезать в брежневско-андроповские времена. В пылу борьбы с сахаровским технократизмом сначала при Брежневе сделали перестановочку, отодвинув "инженер" на задний план (вместо "инженер-лейтенент" стало "лейтенант-инженер"). А при Андропове "инженера" и вовсе убрали из воинского звания вместе с "молотками" на погонах.
    А этот Последний назло всем таскал "молотки" до капитана второго ранга. Титул же "Последний" он присвоил себе сам.
    Как уже было сказано, первый механик терялся в дебрях истории. А на соединениях по традиции соцсоревнования определялся "лучший командир БЧ-5". Но лучшего определяло начальство. А этот знал себе цену, а потому был дерзок, к тому же с юмором. Как известно, командование подобных вещей терпеть не может. Отсюда - последнее место в соцсоревновании. На недоуменные вопросы отвечал: " Быть первым на соединении лестно и почетно, а я - последний. И не на соединении, а на всем флоте. Последний Механик Флота, а? Звучит!" И зазвучало, и понеслось, и до начальства дошло, и узаконилось как-то. И подчиненные гордились, что у них есть Последний Механик Флота.
    Командир об этом слыхал, а ныне убедился воочию при перегрузке батареи. Авральная работа прошла спокойно - и рыбку успели половить, и спиртик для перегрузки получили ВЕСЬ, и поделили по справедливости (в штаб - ни граммулечки) - это уже мастерство.
    - Мастерство - это умение предвидеть сложную ситуацию, управлять ею и не выпускать из-под контроля. Мастерство - Божий дар. Оно или есть, или его нет. Мастерство не пропьешь! - разглагольствовал механик, потому что оно у него было.
    Летний день клонился к вечеру. Вынесли грязную трехлитровую стеклянную банку из-под сока, без крышки, естественно.
    - Центральный! Я сказал: с крышкой. И что, ополоснуть нельзя было?
    - Да ладно! Поехали, а то крышку будут до утра искать.
    - Поехали. А зачем?
    - Я же сказал, за молоком. Ты в "линию" войти хочешь?
    - Ну...
    - Тогда поехали.
    - Поехали. Только я не врублюсь - зачем молоко?
    - А-а... Совхоз военный?
    - Военный. Ну и что?
    - Молочно-товарный?
    - Н-наверное...
    - Коров доят?
    - Доят. И что?
    - А ты думаешь коров за сиськи матросы дергают?
    - Не знаю. Хотя - вопрос, конечно, интересный...
    - Так вот, не дергают. Это было бы слишком малопроизводительно и на скотоложество похоже.
    - А логика? - командир был сбит с толку, и его терпению потихоньку приходил конец.
    - Коров доят доильной установкой, с использованием вакуума.
    - Да ты что?! И ты думаешь...
    - Не думаю. Знаю. Наши малошумные вакуумные насосы изобретались ни для каких не атомоходов, а для молочно-товарных ферм коммунизма. Чтобы трудящиеся могли слышать голос партии, чьобы коммунизм не просрали. Ты на "Безымянку" ходил?
    - Ходил.
    - Гул протяжный слышал?
    - Ну...
    - Вот тебе и "ну". Это роторная воздуходувка гудит, вакуум создает в доильной установке.
    - И что, она у нас тоже так гудеть будет? Не пойдет.
    - Она у нас будет не сильно гудеть, а... сильно сосать. Можно и глушитель поставить. Весь вопрос - пройдет через люк или не пройдет. И второй вопрос - дадут нам ее или не дадут. Поскольку государство резко делает ставку на американского фермера - может, и дадут. Конечно, не даром.
    - Погоди, ты что, все это - серьезно?
    - Вполне... хотя, грани, конечно, расплывчаты... но мы ничего не теряем, а вдруг подойдет. Во хохма будет! К тому же, умников из ЭиРа (это отдел эксплуатации и ремонта, кто не знает) я уже послал. А графит с пружинками сказал засунуть себе в задницу. Сначала графит - для смазки - а потом пружинки, если найдут, конечно. Кто что найдет, тот себе то и заталкивает. Как в анекдоте...
    - Насчет графита и пружинок ты здорово придумал. А все-таки, серьезно, что делать будем?
    - Хм, насчет графита я пошутил, а ЭиР воспринял все очень болезненно, особенно пружинки, оно и понятно, обиделся до соплей.
    - Может, не стоило, а то теперь помогать не будут...
    - От них вони во сто раз больше, чем помощи. Хоть отстанут на время. Поехали!
    Командир пожал плечами.
    - Поехали...
    Военный совхоз отличался от прочих только тем, что его директор был военным, а часть рабочих заменяли бесплатные матросы. Коровы были обычными коровами, а пастухи и дояры - военные... А в остальном - все, как всегда и везде: грязь непролазная, дырявые уши у буренок после инвентаризаций и прививок, мухи эти стотонные и запах.  Единственный и неповторимый, потому как - специфика.
    Вечерняя дойка уже закончилась, и гражданский персонал, "взяв свое", потащил емкости домой на приватизацию.
    Подъехали на вишневой "семерке" к административно-технической пристройке. По дороге прихватили еще зама Михалыча, как проводника. Тактический замысел был прост: изобразить комиссию из Москвы по перестройке - рентабельность совхоза, его дальнейшая судьба, осмотр мощностей и попытаться взять вакуумную установку.
    "Жигуленок" лихо развернулся и стал возле конторы. Из машины одновременно вышли три капитана второго ранга и, брезгливо переступая через коровьи лепешки, направились ко входу. Возглавлял шествие зам Михалыч, который ловче других маневрировал среди коровьего дерьма - будто всю жизнь этим занимался. Зам притерся к атомоходу на сорок пятом году жизни - чтобы пенсия была побольше. Мужик был в меру простой, безобидный, и сейчас очень натурально изображал роль комиссионной "шестерки". Далее следовали командир и механик. Командир канал под "босса" - молчал, набычившись, метал тяжелые взгляды исподлобья. При почти двухметровом росте и весе под центнер он выглядел солидно и убедительно. Механик же вел себя, как специалист-референт. Белые фуражки и кремовые рубашки стильно смотрелись на фоне грязи, мух и навоза. По ним скользнуло рикошетом несколько испуганно-любопытных взглядов. Ага, засекли!
    - Так, думаю, началось, - сказал механик.
    - Что? Что началось? - злился командир. - Ходишь тут... по говну... как... идиот...
    - А ты что ж, хочешь в "линию" войти на сломанном атомоходе, и при этом в говне не испачкаться? - съязвил механик ехидно.
    Упоминание о "линии" подействовало дисциплинирующе.
    - Все должно быть натурально, - продолжал механик-референт. - Внимательно под ноги смотри, надувай щеки и делай недовольный вид. И все! Иногда можешь чего-нибудь ляпнуть, тебе можно, ты ж босс.
    В дверном проеме появился совхозный матросик в робе без гюйса и боевого номера.
    - Тащ! Вам чего? - обратился он к проводнику-Михалычу.
    - Начнем с тебя, краснофлотец, - сказал механик. - Представляться умеешь?
    - ???... не знаю...
    - Понятно. Назови свою специальность, звание, фамилию...
    - Матрос Пуплов.
    - Понятно. Что на ферме делаешь?
    - На доилке работаю...
    - Так. Хорошо. Пойдем, покажешь. Заодно технику безопасности проверим.
    Пока все шло по плану. Напоминание о технике безопасности подействовало на разболтанного совхозного моремана, как надо. Пошли...
   - Тащ, вот!
    С любопытством уставились на доилку. Ну-у... сила! Трубы, шланги, что-то похожее на перевернутую вверх дном флягу с открытой крышкой... электродвигатель киловатта на три, ременная передача к роторной воздуходувке, все это на общей раме-фундаменте. Все легко разобрать и по частям запросто спустить в рубочный люк...
    - Заземление есть? Есть! - радостно констатировал механик, чуть не забыв про роль референта. Вовремя спохватился. - А как часто сопротивление изоляции замеряешь? И чем? Журнал покажи!
    - Тащ, дык я ж не электрик же ж я...
    - Да? Ну ладно.. а какой вакуум она создает? Как регулируется?
    - Включаю мотор, прижимаю крышку, - охотно показал матросик, - она и присасывается, и держится, пока молоко идет, а ежели вода, то сама откроется, когда полный бак...
    - А когда идет вода?
    - А когда после дойки, водой промываем...
    Гениально! Вся автоматика - на уровне сливного бачка от унитаза.
    - Подойдет? - не выдержал командир. Ему уже мерещился вход в "линию".
    -  Еще как! Этот агрегат один заменит все наши четыре, и износу ему не будет... Эй, боец! А она ломается? Запасная есть?
    - Так точно, есть - одна здесь, а две в ремонте, в совхозе "Пограничном".
    - Вы поняли?! - механик торжественно поднял палец.
    - Поняли. Только... все слишком просто... как-то не верится... Боец! А она точно вакуум создает?
    - Раз он знает это слово, значит, создает. Пошли, покажешь запасную!
    - Тащ, а она на складе, а ключи у бригадира.
    - Понятно. Зови бригадира!
    - Так он же домой уехал.
    - Может, сами к нему съездим? Где он живет? - встрял зам некстати.
    - Ну ни хрена себе! Московская комиссия будет ездить домой у бригадиру! А чего не к директору? А почему нас не встретили? Михалыч, ты что, не предупредил? - механик вошел в роль клерка. Командир тоже насупился, набычился, зыркнул. - И что? Мы здесь среди дерьма будем бригадира дожидаться?! Где тут можно подождать?
    Зам:
    - Может, в машине пока посидим?
    Матросик между тем куда-то бесследно исчез. Появилась какая-то женщина типа заведующей по сдаче молока.
    - А вы пройдите в красный уголок. Сейчас бригадир подъедет. Он у нас пока за директора. Директор умер недавно, - сообщила она и тоже исчезла.
    Красным уголком оказалась большая и грязная комната с объедками и окурками на столе. Грязные стулья шатались.
    - Учись, командир, как надо комиссию встречать, - съязвил механик, - а то у нас вечно большими приборками мордуют, пирсы красят, ковры стелют...
    - Вот скоро капитализм построим, и комиссии исчезнут, - вставил бывший слуга партии. Он был, в общем-то неправильный зам, невооруженным глазом видно.
    Под окном раздался звук глохнущего мотоцикла. В комнату стремительно вошел огромный мужик лет под шестьдесят. Он властно смахнул со стола всю нечисть и грузно упал на жалобно скрипнувший стул. Повисшее молчание пытались нарушить толстые зеленые мухи, бьющиеся о стекло.
    - Мы - комиссия из Москвы по проверке рентабельности и перестройке военных колхозов, - начал механик-референт.
    - Совхозов, - поправил его "местный" проводник-Михалыч.
    - Один хрен, - подвел черту босс-командир.
    Бригадир-директор мощно поскреб затылок и напряг ум до предела, но нужных слов, однако, не нашел. Замерли даже мухи красного уголка.
    - Представьтесь, пожалуйста, - попросил механик, придя на выручку.
    - Директор... - но ведь с директора и спрос больше! Мужик вовремя спохватился. - Да хули там! Бригадир Кобылкин! - выпалил он с безнадежной отчаянностью.
    - А имя-отчество? - не унимался механик с упорством иезуита.
    - Витя... - протянул и тут же спрятал огромную и грязную ладонь животновод.
    - Хорошо, Виктор... как по отчеству? - механик видел, что бригадир по-акульи напрочь заглотил наживку, и боялся, чтоб не оборвалось.
    - Да хули там!.. Герасимыч!
    - Вот и отлично, Виктор Герасимович. А теперь скажите нам, пожалуйста, какой у вас среднесуточный надой на фуражную корову в летний период? - следы насильного изучения постановлений ЦК КПСС по дальнейшему развитию сельского хозяйства явно не прошли бесследно.
    - Семнадцать, - легко и непринужденно произнес бригадир.
    Много это или мало? Скорее, мало. А сколько нужно? Сколько требовала партия от фуражной коровы на последнем, XXVII съезде? И вообще, что такое фуражная корова - корова в фуражке, что ли? Но - медлить нельзя, промедление смерти подобно. Нельзя инициативу упускать. Все это молнией пронеслось в мозгу механика, и он решительно выдал:
    - Да-а, не густо. В дореволюционной России надои побольше были.
    Поди, проверь!
    - В этом плане, Аристарх Платонович, - обратился механик-референт к боссу-командиру, - хозяйство явно бесперспективное. Сколько лет совхозу, Виктор Герасимович?
    Начавший было приходить в себя бригадир-директор снова отчаянно заскреб в затылке. Как-то так получалось, что на Дальнем Востоке местного населения почти не оказалось, сюда приезжали за длинным рублем или на отсидку. И чем льготнее район, тем меньше там жили - откуда ж знание истории?
    - Не знаю, - выдохнул Кобылкин печально, - по крайней мере, я здесь двадцать шесть лет, с шестьдесят восьмого, а совхоз уже был. Первый директор уехал, второй помер, - совсем загрустил животновод. В коридоре мелькнула женщина в когда-то белом халате, та самая, молокозаготовитель.
    - Галь, принеси молочка, - несколько оживился Кобылкин, - молочко-то у нас хорошее!
    - Разберемся. Пусть заодно сертификат захватит, и анализы.
    Это ничуть не смутило бригадира.
    - Галь, анализы захвати за этот год!
    Все так просто... На атомоходе с анализами рабочих сред было посложнее. Обычно они были просрочены, и папку искали доооолго-долго...
    - А какой у вас живой привес молодняка на тонну кормозатрат? Белковые добавки используете?
    Бригадир снова запустил пятерню под кепку.
    - Вот, попробуйте молочка! - вошла женщина-молокозаведующая, налила в стаканы молока, не пролив ни капли. "Комиссия" потянулась к молочку, словно котята.
    - Да, молоко хорошее, - подобрел босс-командир, и его стакан сразу наполнился снова.
    "А вот это уже лишнее, - чертыхнулся про себя механик. - Ишь, обрадовался молочку, как папуас побрякушке. Надо это ликование кончать."
    Механик решительно отодвинул пустой стакан, взглянул на анализы.
    - С этим ладно, тут ничего не скажешь. А куда поставляете мясо-молочную продукцию? Окупается ли себестоимость?
    Бригадир снял кепку, чтобы было удобнее скрести затылок. Удар был явно ниже пояса. Вся продукция щла на продитье совхозников. Уж это механик знал наверняка. Под конец перестройки наши продовольственные товары куда-то окончательно исчезли, а взамен им, подхлестываемый рекламой, валом повалил дешевый и резиновый импорт. Механик и бригадир одинаково не понимали, почему молоко из Голландии и Автралии, привезенное за тысячи километров самолетом, дешевле и лучше своего, натурального, привезенного в бидоне из-под коровы, которая за пять км. Тем не менее, натуральное молоко со столов подводников исчезло навсегда. Даже здесь пролез дешевый импорт, и недаром раньше всех на иномарках начали ездить довольные лодочные интентанты.
    Бригадир Кобылкин умоляюще уперся взглядом в самого большого начальника - босса-командира - и уже открыл было рот, вспомнив сложное имя:
    - Ариссс...
    Но механик решил добить.
    - Арсений Платонович, мало того, что совхоз не рентабельный, так он еще свою убыточную продукцию подводникам не поставляет! Это безобразие надо зак-ры-вать.
    - Ну что ж, логично, - равнодушно пробасил командир.
    Тут Кобылкин понял воочию, что самое непоправимое, которого ждали - случилось. Теперь абсолютно неважно, как правильно сложное имя-отчество начальника. Что можно потерять - уже потеряно. Он решительно надел кепку, попытался встать, но непослушные ноги подкосились, и он снова грузно опустился на стул...
    - Во!.. упирались, упирались, и все пошло прахом, - Кобылкин, сам того не зная, непроизвольно повторил "плач командира". Его уже стало по-человечески жалко. Кажись, того... переиграли.
    - Галь... дай молочка...
    Галя подала весь сосуд. Бригадир долго пил, отходя от шока.
    - Вот те на... год до пенсии камчтаской остался... внучок подрастает, славный такой... а сын-раздолбай загулял... - бригадир разговаривал сам с собой.
    Эффект превзошел все ожидания. Надо было спускаться на землю.
    - Батя, ты это... не переживай так сильно. Совхоз, конечно, закроют, но не прямо же сейчас. Даже не закроют, а заморят.
    У бригадира в глазах появилось осмысление. Он внимательно слушал "референта", самого вредного из "комиссии".
    - Да нам-то не много и надо... - самый вредный даже немного смутился.
    Кобылкин решительно поправил кепку.
    - Бычка, поросенка, цыплят - все организуем...
    - Да нет же, батя... нам установка вакуумная нужна. У вас все равно запасная есть.
    - Есть! Берите! А зачем? - молния подозрения пронзила вонь красного уголка.
    А действительно, зачем? На кой ляд московской комиссии вакуумный допотопный агрегат от доильной установки времен хрущевской семилетки, да еще с Камчатки? В музей, что ли?
    Кобылкин пристальным взглядом обвел "комиссию", и глаза его остановились на заме. Михалыч, как "верный слуга партии", по ее велению первым начал осваивать дачный участок и, совершая частые вояжи в совхоз за навозом, примелькался. Он-то и дрогнул - из-за говна, вдруг больше не дадут? а на боеготовность, значит, наплевать...
    - Да ладно, Виктор Герасимыч, никакая мы не комиссия, просто подводники мы.
    Во гнида! А как же обороноспособность? Где "союз меча и орала"?! С-ссс...
    Телепатические посылки командира и механика на зама не действовали, и он продолжал, как ни в чем ни бывало:
    - Это вот командир лодки, а это - механик...
    По лицу бригадира-животновода, меняя друг друга, проскочили несколько эмоциональных масок, хотя вполне хватило бы и одной.
    - Да ж... вы... я ж... бля... делать не фиг?! Подводники...
    При слове "подводники" Кобылкин взял себя в руки. Подводников он, как становилось ясно, все-таки сильно уважал.
    - Да, батя, подводники, угадал ты. В море выйти не можем, вакуумный агрегат во как нужен! - командир махнул рукой и просительно, но твердо посмотрел на бригадира. Гнев того сменился на растерянность и живое любопытство.
    - А кого ж вы там эта... доить собираетесь? - и тут все вдруг облегченно рассмеялись.
    - Лодку. Точнее - трюма. У нас трюма вакуумом сушат. Принцип тот же - у вас молочко из коровки сосет, а у нас воду из трюмов, - сказал механик-референт, - только наши насосы такое дерьмо, и все четыре тетиной писькой накрылись...
    Словом, помирились, разговорились, попили молочка, и с собой прихватили. Агрегат бригадир дал, но, понятно, не задаром, а за пять литров "шила", да за пару ДУК-овских мешков "балабаса" - дешевых и несъедобных рыбных консервов...
    На заключительном этапе соглашения сидели у ручья, накрыли там полянку, все было как следует. Поговорили по душам, настроили груду планов, которые чисто по-русски забылись и не выполнились, хотя и безумными не были - это поставка в совхоз отработанного компрессорного масла для гидравлики сельхозтехники, дизельного - для ее смазки, немного соляра на уборочную и посевную... Просто хмель вышел, а планы так и остались благими намерениями, которыми вымощена дорога в ад...
    Агрегат установили - подошел идеально! Подали заявку в КБ "Малахит", как изобретение. ЭиР был посрамлен со своим глобальным сбором пружин. Доложили о готовности к выходу в море на задачу номер три. Командира дивизии в подробности решили не посвящать - исправно и исправно, осушили трюма - вот и ладушки, а как - наши проблемы...
    Что до комдива - командира дивизии подводных лодок. Комдив должен быть личностью: или "моряк", или "вояка", или "самодур", или еще кто-нибудь. Этот же был многолик и разнообразен. Для одних он был "интеллигентом", для других - "матерщинником" и "дуроломом", для третьих - "Чапаев с шашкой". Словом - артист. По-настоящему его знали немногие. Механик знал его лет десять, и тоже в какой-то степени был артистом, и несколько раз разыгрывал, когда комдив был еще командиром лодки. Комдив этого не забывал и душил механика от все души, когда мог.
    На пирсе комдива встречал командир со старпомом и механиком. Командир кратко и стандартно доложил о готовности к выходу в море. Потом - старпом. Потом - механик, только не комдиву, а НЭМСу, начальнику электро-механической службы.
    - Что с трюмами? - начал яриться комдив.
    - Все нормально, тащ комдив, - парировал механик. - Посидели, осушили.
    - Сколько вакуумных насосов починили? - уже более спокойно спросил адмирал. - ЭиР пружины нашел или нет?
    - А ни одного... ни пружин, ни графита нет нигде, пусть ЭиР ищет...
    - Что? - комдив выдернул шашку. - И вы докладываете о готовности к выходу в море?! А вы, командир?! Потворствуете?! Старпом! Механик! Вы должны бегать друг за другом, как два активных педераста, чтобы лодку приготовить! А вы перемещаетесь, понимаешь, в пирсовой зоне, как обосравшиеся пингвины за полярным кругом в оттепель (во загнул!!!) А где ваше хваленое мастерство?! Мастерство - это когда из говна делают сладкую конфетку! Где?! Где они - конфеты?! Нету! Га-ав-но одно!!! Замастерились! Народ перед выходом в море мордуете - вручную трюма сушили?! Вы потеряли чувство реальности происходящего. А механик еще и умудрился ЭиРу нахамить, причем, первому заму! А я-то хотел вас поощрить за батареи и за вторую задачу... А теперь придется впиндюрить!..
    "Кане-ешно, можно было и поощрить, особенно, если бы хотел... а теперь наказать, перехотел, значит... - так думал механик, беспристрастно глядя вдаль и ожидая конца монолога. - Наказать - тоже не накажет, перехочет. Он же как: подадут на поощрение - поощрит, подадут на наказание - впиндюрит..."
    Комдив перевел дух и оценил, много ли народа его слушает. Он знал, что его монологи-разносы передают из уст в уста, и даже бродит где-то самиздатовский сборник его афоризмов. Но посторонних не было, пирс был пуст. Верхний вахтенный был далеко и наблюдал только жесты. Это немного поубавило актерский пыл комдива.
    - Товарищ комдив, механик мне докладывал, что вакуумная установка третьего введена в строй, трюма осушены фактически, сам смотрел, - вступился командир.
    - Так починили насосы или нет?! Чего вы мне голову морочите?! - до комдива начало доходить, что имеет место быть очередной стеб механика, но в чем он состоит, пока не понимал, а потому немного приутих. На всякий случай.
    - Нет, товарищ комдив, - вступил в диалог НЭМС, - они такое придумали и сделали, что я сам сперва обалдел. Они достали вакуумный насос от доильного аппарата, а он подошел идеально, как зверь работает, а по параметрам превосходит все наши четыре! простой и надежный - слов нет. Я вчера смотрел - надо в "Малахит" подавать как изобретение.
    - Вы что, серьезно? То-то я вижу - они мне голову морочат, - гнев комдива сменился на любопытство и отеческую доброту. - А кто придумал?
    А как будто ты не знаешь!
    НЭМС сказал, кто.
    - Да-а (по имени-отчеству - это в первый раз за восемь лет после приезда главкома), ну вы просто флотский Левша! Не только дерзить, но и дерзать умеете. Надо поощрить.
    "Все-таки окрысился, да? Если б не окрысиля, сказал бы на "ты", а то - "уме-е-ете"! А надо попробовать, момент самый подходящий", - думал механик, все так же глядя в даль. Ну - раз! два! три!
    - Тащ комдив, а подпишите перевод в учебный центр. А то прямо неудобно - лезет туда всякая шелупонь да зелень с придурью из других дивизий, а я тут всем дерзю. Как будто нет в нашей дивизии достойных представителей!..
    - Центр - это кладбище мамонтов, это приют для калек, для сирых и убогих...
    Ну, все! Пиззздец представлению!
    - ...кулибины и макаровы нужны на действующем флоте!..
    Да-а, комдивушка, Макаров был умный мужик, а погиб перед боем, ни за понюшку табаку... а ты будешь в коверных клоунах кувыркаться на действующем флоте до предельного возраста... и я с тобой...
    - ...подписать на вас представление у меня рука не поднимается, вы еще нужны флоту...
    Ну вот - упирались, упирались... твою мать! Тьфу.
    ...Через два года комдив ушел на повышение, за ним - НЭМС, который забрал к себе в учебный центр и "флотского Левшу".   

наверх