"K-131"
: Воспоминания очевидца
Вспоминает
Радаев Д. В. - командир группы автоматики
и телемехники "К-131" (мною сознательно сохранена форма воспоминаний
- письмо к автору сайта):
Уважаемый
Алексей!
Пишу Вам очень кратко
(в связи с большой занятостью на работе) о том, что произошло 18.06.84г.
Возможно, я какие-то детали забыл, или упустил; также прошу учесть, что
все это очень субъективно (выводы и предположения).20 (?) апреля 1984
года мы вышли на боевую службу.Должен пояснить: на корабль я пришел лейтенантом
в 1981 году в должности командира группы автоматики и телемеханики, и
это была уже моя вторая автономка. Не скажу, что наш корабль был очень
удачлив - на предыдущей БС (1979-80) был пожар (во время всплытия крыса
обогнала командира и выскочила через верхний рубочный люк), во время докования,
летом 1981 года в Полярном произошел взрыв в уравнительной цистерне (во
время ее покраски) с гибелью личного состава (матрос Кирей?). Из-за этого
случая нас не пустили на БС в этом же году.
Сам поход протекал очень
спокойно, практически без аварийных тревог (самый главный показатель),
если не считать одного события. Дело в том, что Леонов Игорь (КГДУ - погиб),
принес в поход попугая, который жил у нас на пульте ГЭУ. Во время всплытия
для загрузки продуктов и регенерации, я вынес клетку с попугаем на мостик
(чтобы он тоже подышал средиземноморским воздухом). Так вот этот попугай
неизвестным способом выбрался из клетки и улетел в родные края (если бы
он остался, он бы разделил участь погибших).
18 июня 1984 года.
Это случилось в районе
9 - 10 часов утра. До всплытия оставалось два дня. На вахте стояла третья
боевая смена, две другие отдыхали. На пульте находились КГДУ капитан-лейтенант
Леонов Игорь, КГДУ лейтенант Мышкин, ТТ мичман Ватаман (отдыхал) и по
трагической случайности на пульте был командир электротехнического дивизиона
Черняев Саша (он готовился стать командиром БЧ-5 и изучал матчасть). В
восьмом отсеке около РЩ находились старшина команды электриков мичман
Трубицын Валентин Павлович, и мой подчиненный, которого я должен был сменить
на вахте в 12:00, мичман Поцюс Донат Донатович. Я видел очень много версий
по поводу причин пожара, но выскажу свое предположение. Это могло быть
короткое замыкание в РЩ (мало вероятно), либо возгорание регенерации в
РДУ либо, чему я больше верю - возгорание пыли эбонита. Дело в том, что
они (возможно именно в это время) занимались изготовлением поделок из
эбонита (заколок для галстуков и т.д.) - обтачивали на станке. Это очень
суровое предположение, но свидетелей не осталось...
В этот момент что-то произошло,
в результате чего загорелась одежда на Трубицине В. П. и волосы на Поцюсе
Д. Д. Оставшийся в живых один матрос из турбинной группы (Перов?) видел,
как в седьмой отсек забежал горящий Поцюс Д. Д. - там находился умывальник,
он хотел залить голову водой, но воды не оказалось, в результате чего
горящие волосы упали на турбину и лежащие там открытые аппараты ИДА, которые
загорелись, начали рваться баллоны с кислородом и т.д. Поцюс вернулся
в тамбур-шлюз восьмого отсека, где и упал. Самое печальное, что это был
самый конец автономки, и весь экипаж находился в таком состоянии, я не
могу это выразить точно, что-то типа предстрессового состояния. Когда
произошла вспышка в восьмом отсеке, загорелись люди, и горящий мичман
забежал в седьмой отсек, НИКТО не объявил аварийной тревоги, хотя мы готовились
к этому ежедневно по несколько раз!
Во время этих событий,
кто-то из пробегающих по восьмому отсеку задел "Каштан" (ГГС)
и в Центральный пост пришел вызов из восьмого. Вахтенным механиком стоял
КДЖ Ловцов Андрей, который услышал по "Каштану" из восьмого
отсека только какие-то крики. На пульт он дал команду Черняеву разобраться
с обстановкой в восьмом отсеке и тот вышел прямо в огонь! Пульт задраили,
и после этого была объявлена аварийная тревога. Все находящиеся на пульте
включились в аппараты, но Леонов Игорь успел наглотаться дыма и уже в
аппарате упал. Находившиеся там же Мышкин и Ватаман ничем уже не смогли
ему помочь (не смогли разжать челюсти и вставить загубник). Во время вспышки
в восьмом отсеке, там находился (также по трагической случайности) кок
матрос Абрамян, который, загоревшись, открыл переборку в девятый отсек
и попытался туда выбежать. Находившийся на камбузе мичман Худяков вытолкнул
его обратно в восьмой отсек, и лег на кремальеру переборки. ( Это очень
суровый подводный закон - если бы это не произошло, мгновенно загорелся
бы девятый жилой отсек и... продолжать не буду). В это время я тоже отдыхал
в девятом отсеке, причем не услышал сигнала аварийной тревоги (тоже до
сих пор не могу понять - почему?), меня скинул с койки КГДУ Лукьянчиков
Олег (в последствии он еще раз меня спасет). Мы перешли в десятый отсек
(девятый был уже полностью загазован, и стуки в переборку из восьмого
отсека уже прекратились...), подали ЛОХ в восьмой, корабль всплыл.
После всплытия, перед
нами стояла главная задача - спасти корабль и людей, мы очень надеялись,
что не все в 8 и 7 отсеках погибли. Поэтому одновременно с носа (с 6 отсека)
и с кормы (с 9 отсека) начали вводить аварийные партии. Самое опасное
в этих случаях - когда при пожаре выгорают сальниковые уплотнения забортных
отверстий и в отсеки поступает вода - тогда корабль не спасти (так случилось
с Комсомольцем). Перед вводом аварийной партии, с пульта ГЭУ вышли спасшиеся
КГДУ Мышкин и ТТ Ватаман. Я входил с первой партией с кормы, в паре с
Олегом Лукьянчиковым. Когда открыли переборку в 8 отсек, предстала страшная
картина - все в дыму, видимость ноль, температура очень высокая. Сразу
у переборки в восьмом лежало несколько трупов... Потом уже в ремонте,
мы убедились, что кремальерная ручка на переборке в восьмом (металл 6-8
см), был погнут руками погибших!
Зайдя в отсек, я прошел
на пульт, там лежал Игорь Леонов, доложил параметры установки. В этих
условиях мы могли находиться не более десяти минут (в ИП-6), в ИДА чуть
больше, но в них менее удобно. Потом, неожиданно началось короткое замыкание
в районе береговых автоматов АЗ (думаю, так как не расшиновали батарею
в корму). С ЦП дали команду немедленно выходить, а коротило как раз над
выходом из пульта, т.е. я оказался отрезанным. Одна партия вышла, Олег
Лукьянчиков крикнул, что надо подождать меня, и тогда я пополз под разрядами,
по трупам...
Хочу рассказать про КТГ
Сашу Зеленского. Во время начала пожара он отдыхал в каюте на деаэраторной
площадке в 7 отсеке. Когда все началось, один турбинист (к сожалению,
не помню фамилию!) на самом деле совершил геройский поступок. Он без аппарата
забежал в каюту и разбудил своего командира (Зеленского) и после этого
там же упал! Командир турбинной группы в полной темноте, в аппарате, подал
ЛОХ в свой отсек, собрал оставшихся в живых турбинистов и вывел их в корму!
Таким образом, он действительно спас корабль.
Когда к нам подошел спасатель
(через день?), очень долго не могли завести буксирные тросы. Они рвались.
Нас сносило к чужим берегам, прошла команда готовить корабль к затоплению.
Оставалась последняя надежда. К счастью, выдержало АБУ (аварийное буксирное
устройство). После того, как нас взяли на буксир ( Памир ? ), в течение
недели буксировали ( в сопровождении БПК ) в Западную Лицу для выгрузки
боезапаса. В течение этой недели к нам закинули аварийную партию с нашей
дивизии во главе с НЭМС - К. С. Одигитриевским. За эту неделю вводили
аварийные партии, выносили погибших, одним словом боролись с последствиями
аварии.
Почему-то наших товарищей
похоронили без нас, не дождавшись одного дня!
После возвращения в базу,
корабль с нашим экипажем (!) отбуксировали на завод в п. Роста, и только
после этого мы передали корабль другому экипажу на время отпуска и убыли
в отпуск в санаторий Дивноморское. Впоследствии, корабль ремонтировался
четыре года (средний ремонт) и потом вошел в состав 7 дивизии. После аварии
только два офицера списались на берег - КТГ Зеленский (Палдиски, уч. центр)
и КГДУ Мышкин (Сибирь, ВП). В основном, все офицеры были переведены на
боевые корабли (я был переведен на К-125 КГАТ, в последствии стал там
же КДЖ).
Это
вся история аварии на К-131.
