Игорь Курдин, Питер Хухтхаузен, Р. Алан Уайт.
К-219, ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЧАСТЬ АТЛАНТИЧЕСКОГО ОКЕАНА, 15 СЕНТЯБРЯ, ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ

Подлодка шла над обширной горной цепью Средне-Атлантического хребта. На поверхности земли покорение вершин – дело трудное. Но здесь, в этом скрытом подводном мире, самая высокая вершина находилась в трех тысячах метров от поверхности и лишь отмечала путь, пройденный Британовым.
Понемногу экипаж втянулся в размеренный ритм подводной жизни. Страх новичков, впервые ушедших вод воду, постоянно исчез, убаюканный привычными действиями. Вахта, еда, сон и снова вахта, и так день за днем. Владимиров, новый старпом, стал держаться свободнее и увереннее, да и не так болезненно воспринимал постоянное поддразнивание деда Красильникова. Даже штурман Азнабаев повеселел. Он снова начал рассказывать свои анекдоты, и, хотя каждый знал их наизусть, это было хорошим признаком.
Коки на камбузе готовили прекрасно. Баня была любимым местом отдыха, где кожа избавлялась от пота, накопленного за день. Не была забыта ни одна из меленьких радостей. Допотопный кинопроектор "Украина" использовали на всю катушку.
Пока что их единственным противником была тоска по дому. Никаких следов американских подлодок или других кораблей. Ни погода, ни морские волны не доходили сюда, чтобы напомнить им, где они находятся.
В целях экономии энергоресурсов и уменьшения шумности они вывели из действия ядерный реактор левого борта. Одной ГЭУ вполне хватало для обеспечения перехода в заданный район боевого патрулирования. Британову не нужно было заглядывать через плечо Азнабаева в его карты, чтобы знать, что скоро, может быть очень скоро, спокойной жизни придет конец.
Центральная Атлантика была слишком обширна, чтобы американцы могли ее прослушивать. Слишком много каньонов и подводных хребтов, среди которых можно укрыться. Но они приближались к берегам Америки, где ситуация менялась. Скоро они окажутся во дворе у врага, вдали от дома, от поддержки и смогут полагаться только на собственные силы и мастерство.
Британов поднялся и встал возле своего кресла посреди центрального поста, автоматически поправив, красный, похожий на термос ПДУ на поясе. Слишком гладко проходит плавание. За все время – ни одной аварийной тревоги! С одной стороны, это хорошо, но с другой – сильно расхолаживает экипаж.
И хотя индивидуальные учения по борьбе за живучесть проходят ежедневно, настал момент проверить, как подготовлены все вместе.
Самое время немного встряхнуться.
Главное в борьбе за живучесть – это суметь в считанные секунды локализовать аварию и одновременно защитить самого себя. Именно для этого предназначены индивидуальные средства защиты, начиная от маленького ПДУ. Каждый знает, где лежит его штатный ИП-46* или ИДА-59**. Конечно, это не лучше достижение советской техники, но других нет. Цифры на маркировке аппаратов, очевидно, обозначают год их изобретения – и в этой шутке подводников была известная доля правды.
Тяжелые и неудобные, но они спасли жизнь не одному подводнику. Надо только уметь пользоваться – и не просто уметь, а делать это автоматически, в любой обстановке.
Алгоритм действий по аварийной тревоге прост: доклад в центральный, маску на моду лица, задраить отсек и тушить пожар, заделывать пробоину или что там еще. И лучше всё это делать одновременно.
Главный закон при аварии – никто не имеет права без команды покинуть аварийный отсек. Сколько безвестных подводников заживо замуровывали себя в объятых пламенем или захлебывающихся водой отсеках. Все они твердо знали, что ценой жизни они спасают остальных. Не дай Бог вам слышать, как стучат по переборке гибнущие друзья в горящем отсеке, не дай Бог, навалившись всем телом, держать намертво задраенную кремальеру переборочной двери, когда обезумевшие, задыхающиеся товарищи рвутся из ада! Но открыть ее означало тут же погубить не только себя, но и остальных.
Советские лодки могли отставать в электронике, в чем-то еще, но только не в живучести. Главный критерий – запас плавучести, всегда был не менее двадцати пяти процентов. Это означало, что лодка могла всплыть и держаться на плаву с любым полностью затопленным отсеком. Американцы, видимо, не придавали этому большого значения, запас плавучести их лодок всегда был не более семи – восьми процентов. Наверное, в этом кроется главная причина мгновенной гибели под водой их атомных вполне современных лодок "Трешер" и "Скорпион".
Но почему, обеспечив глобальную живучесть подлодки, проектировщики не предусмотрели элементарного удобства использования средств защиты? Почему на этом всегда экономили? Такие мысли не раз возникали у опытных подводников. Особенно у тех, кто побывал в переделках.
"Почему, - подумал Британов, - что проектировщики не были подводниками".
Почему ни его, ни деда Красильникова, ни Капитульского никогда не приглашали в конструкторское бюро и не спросили: "Как вам там живется на придуманной нами лодке?" Почему горы вполне толковых рационализаторских предложений от молодого матроса или опытного офицера интересовали только политотдел как показатель социалистического соревнования?
Британов всегда радостно удивлялся, видя очередное, порой бесхитростное, самодельное техническое новшество на боевом посту.
- Почему так?
- Просто удобнее... – краснея и смущаясь, отвечал народный умелец.
- Покажи механику, он оценит, - резюмировал в таких случаях командир.
Если матрос думает, то это уже хорошо.
Командир вытащил из кармана своего темно-синего комбинезона секундомер. В следующую минуту он поймал напряженный взгляд Карпачёва. Вахтенный офицер знал, что они давно просрочили проведение учебной тревог и секундомер в руках Британова не оставлял сомнений в том, что за этим последует.
Но Британов был хитрой бестией Он пристально смотрел на корабельные часы и чего-то ждал.
Как только стрелки сошлись на 13.00, тишину центрального буквально пронзил поросячий визг вызова "Каштана".
- Учебно-аварийная тревога! Пожар в пятом отсеке! Горит электропреобразователь АТТ номер два! – раздался почти истеричный голос доктора, молодого лейтенанта Игоря Кочергина.
Так вот зачем его вызвал командир к себе в каюту полчаса назад!
То, что произошло в следующие мгновения, отчасти напоминало какой-то сложный танец, отчасти – сумасшедший дом. Щелканье тумблеров, перебивающие друг друга команды и доклады, почти непрерывные сигналы вызова из отсеков на "Каштане" - все это на первый взгляд мгновенно создало обстановку полной неразберихи. Но только для непосвященных. Командир спокойно отступил за спинку своего кресла, пропуская полураздетого механика, вбежавшего на ГКП. Это его ария. Его и старпома. И пока не следует им мешать. В голове Британова четко фиксировались все промахи и ошибки. - В пятом отсеке двенадцать человек, все включились в средства защиты, АТТ номер два обесточен, тушится пожар шлангом ВПЛ!*** - Слишком четко звучал доклад командира, пятого старшего лейтенанта Олега Кузьменко, значит, он сам без маски.
- Кузьменко, ты погиб, - вмешался Британов, - Пшеничный! Примите командование!
Хоть он и особист, но и ему надо учиться как всем. На лодке лишних людей нет.
- Есть, товарищ командир! – Немедленно отозвался Пшеничный. Вместе с доктором он жил в пятом отсеке и, славу Богу, правильно понимал свою задачу.
- Механик! Доложите обстановку по кораблю!
- Товарищ командир! Ликвидируется возгорание АТТ в пятом, все отсеки загерметизированы, созданы рубежи обороны на восемьдесят восьмом и сто шестом шпангоутах, личный состав пятого переключился в штатные средства защиты, условно без сознания Кузьменко – необходима эвакуация вместе с доктором в четвертый. Все средства защиты в положении "наготове". – Красильников знал свое дело.
Но Британов не собирался останавливаться. Слишком все легко и быстро.
Так не бывает.
- Пожар в центральном посту! Горит пульт управления рулями "Шпат"!
- Всем включиться в средства защиты! Аварийное управление рулями – в десятый отсек! Обесточить "Шпат"! – Немедленно отреагировал механик.
Молодой боцманенок автоматически щелкнул рукояткой, и пульт управления фактически остался без питания! Рули глубины замерли в положении пятнадцать градусов на погружение. Какое-то время лодка продолжала двигаться на прежней глубине, но уже через несколько секунд дифферент пополз на нос. Люди в центральном судорожно натягивали резиновые маски и не замечали, что ситуация и в самом деле становилась по-настоящему критической.
- Механик! В чем дело? – рявкнул Британов, первым почувствовав неладное. – Боцман! Держать глубину!
Но молодой матрос, не понимая, что происходит, только судорожно дергал рукоятки. Рули не реагировали! В его глазах вспыхнул ужас.
Лодка с нарастающим дифферентом на нос пошла вниз. Учебная тревога переросла в настоящую!
- Все рули на всплытие! Турбина – реверс!**** - командир сам бросился к рукояткам аварийного управления рулями. Многие просто оцепенели. Палуба выскальзывала из-под ног.
Еще несколько мгновений, и дифферент достигнет критического – и тогда сработает аварийная зашита турбин!
- Пузырь в нос! – Экстренная команда Красильникова была как никогда своевременной.
Рванувшийся в носовую цистерну воздух уже через секунды замедлил наклон корпуса. Указатель показывал, как турбина сначала остановилась и тут же начала быстро набирать обороты заднего хода, удерживая лодку от губительного сейчас движения вперед.
Наконец, дотянувшись до аварийных рукояток рулей, командир рванул их вверх, и кормовые рули глубины отреагировали, возвращаясь в нулевое положение.
Это заняло секунды, которые всем показались вечностью.
Но теперь, когда дифферент быстро переваливался на корму, мгновенно нависла другая угроза. Не такая страшная, как провал на глубину, но и выброс на поверхность не сулил ничего хорошего! Ситуация продолжала оставаться критической. - Мать-перемать! Открыть клапана вентиляции носовой группы ЦГБ! Снять пузырь с носовой! – Вслед за командиром Красильников быстро пришел в себя.
- Подано резервное питание на "Шпат" - лодка слушается рулей! – Сейчас это был самый долгожданный доклад боцмана.
Через минуту только мокрое от холодного пота лица напоминали о случившемся.
В остальных отсеках многие так ничего и не поняли. Самое страшное на лодке – когда люди не знают, что происходит. Наверное, чувство страха передается и через переборки. Экипаж следовало срочно привести в чувства.
- Внимание в отсеках! Говорит командир! – Британов старался говорить спокойно, но видевшие его в этот момент люди невольно втягивали головы в плечи. Во взгляде командира была такая ярость, что даже Красильников предпочел отвернуться.
- Из-за ошибки боцмана лодка чуть было не повалилась. Личный состав десятого отсека не смог вовремя перейти на аварийное управление рулями. Это могло нам дорого обойтись!
Британову хотелось еще многое добавить в адрес тех, кто не смог справиться с ситуацией, особенно в центральном. Но поддержание уверенности экипажа в абсолютной безгрешности ГКП было необходимо.
- Вахтенным офицерам и механикам прибыть в центральный на разбор! Операторам пульта ГЭУ и турбинистам за быстрые и грамотные действия по обеспечению хода объявляю благодарность! - неожиданно, вполне в своем духе, закончил речь командир.
Людей надо не только ругать, но поощрять. С виновниками он разберется отдельно.
- Старпом! Поведите тренировки по заклинке рулей с каждой сменой! В конце концов, это ваша обязанность! – Владимирову давно следовало кое-что напомнить. Уж слишком он спокоен.
В своем четвертом отсеке командир ракетчиков Петрачков сорвал с лица вонючую маску и отшвырнул ее прочь. В то время, когда командир объявил эти дурацкую тревогу, он как раз собирался, наконец, разобраться с этой чертовой шестой шахтой.
Несмотря на принятые им меры, вода с завидным постоянством продолжала поступать в шахту. Теперь, когда окончательно стало ясно, что неисправность сама по себе не устранится, надо что-то делать. Но что?
Стоявшие рядом с ним ракетчики во главе мичманом Чепиженко молча смотрели на своего начальника.
- Какого дьявола вы стоите и смотрите как бараны на новые ворота? Марш по своим местам и займитесь делом!
Матросов тут же, как ветром сдуло. Рядом остался только Чепиженко. Они были примерно одного возраста, и вдобавок мичман был гораздо более опытным подводником – сейчас они были один на один. Не было смысла обманывать самих себя.
- Командир, она текла, и будет течь. Если мы не примем меры...
-Я знаю это не хуже тебя, но что мы можем сделать?
-Прежде всего, надо доложить старшему механику Красильникову, и он поможет разобраться.
- Нет. Это исключено. Он и так постоянно смеется над нами и называет яйцеголовыми. Мы должны справиться сами. "Твои дурацкие амбиции не доведут нас до добра!" – про себя подумал Чепиженко, но вслух сказал: Хорошо, мы разберемся сам. А пока надо присоединить шланг к низу шахты и постоянно сливать воду. А все же посоветуйтесь с дедом.
- Ладно, я посоветуюсь.
- Командиру ракетной боевой части немедленно прибыть на ГКП! – Раздалась команда из динамика "Каштана".
- Что еще им надо? Чего он так орет? – недовольно вспыхнул Петрачков.
- Товарищ капитан третьего ранга! Вас давно ждут на разбор аварийной тревоги в центральном! – Неизвестно откуда появился старший лейтенант Олег Кузьменко. Вот черт! Совсем забыл! – с досадой ответил Петрачков, представив, какой нагоняй он получил сейчас от старпома.И опять этот старый дед Красильников будет издеваться над ним при всех! Стрый дурак!
Глядя вслед убегающему Петрачкову, Чепиженко понял, что ни с кем тот советоваться не будет, и плюнул с досады. Придется "втихаря" разбираться самим.
Само по себе наличие воды в шахте не представляло угрозы, но если вода заполнит всю шахту, то может раздавить ракету, и что будет тогда?
Еще молодым матросом, лет пятнадцать назад, Чепиженко видел, как из упавшей на пирс во время погрузки и тут же треснувшей ракеты вырвался столб ядовито-оранжевого дыма. Люди с причала прыгали в воду, а крановщик, говорят, сиганул прямо с башни погрузочного крана! Слава Бога, что тогда не треснул и бак горючего, иначе от соединения с окислителем произошел бы такой взрыв, что мало бы не показалось.
А еще он вспомнил братскую могилу на кладбище в Полярном, где похоронены несколько десятков подводников после взрыва торпеды в отсеке дизельной подлодки, стоявшей у пирса. Точнее, хоронили то, что от них осталось. Погибшего старпома опознали по оторванной руке с именными часами. Не дай Бог повторить такое, да еще в море, под водой! Тут уж точно будет братская могила всех и сразу.
Чепиженко отогнал дурные мысли и полез на верхнюю приборную палубу отсека, где и был его боевой пост корабельных систем повседневного и предстартового обслуживания ракет – КСПО. В конце концов, только он их настоящий хозяин. Петрачкову надо еще многому поучиться у него! А пока ничего страшного нет – как текла шестая, так пусть пока и течет. Через десять дней, во время ежемесячных проверок, они не торопясь, проверят все водяные системы и авось найдут лишнюю дырку.
Как во вчерашнем анекдоте штурмана – "Первая заповедь одесских проституток – не суетись под клиентом!" Вот и мы и не будем суетиться.

ИП-46* - Индивидуальный защитный противогаз, предназначен для борьбы за живучесть при пожаре.
ИДА-59**- Индивидуальный дыхательный аппарат образец 1959 года для выхода их затонувшей подводной лодки и борьбы за живучесть.
ВПЛ*** - Воздушно-пенная система пожаротушения.
Реверс**** - Экстренный полный ход назад.