Игорь Курдин, Питер Хухтхаузен, Р. Алан Уайт.
РПКСН К-219

Утром 3 октября на советской атомной подлодке c ракетами на борту в районе 1000 км северо-восточнее Бермудских островов в одном из отсеков произошел пожар. Экипажем ПЛ производится ликвидация его последствий. На борту есть пострадавшие. Три человека погибли.
Сообщение ТАСС, газета "Правда", 4 октября 1986 года.

В нелепой маске на голове и с ярко-красными баллонами ИДА-59 на груди в пятом отсеке появилась неуклюжая фигура, узнать которую было невозможно. Кузьменко обернулся на нее, пытаясь понять, кого принесла нелегкая в уже ставший смертельно опасным пятый. Человек в маске хлопнул себя ладонью по груди. Он что, тронулся? Нашел время изображать вождя индейцев!
Фигура упрямо повторила жест, и тут до Олега дошло - он показывает на пришитую к робе бирку.
Наклонившись, он причитал: "Оперуполномоченный КГБ". Слава Богу! Теперь он старший в отсеке, и вся ответственность на нем!
Пшеничный развернулся к себе лицом Кочергина и, показывая рукой в сторону шестого отсека, прокричал через маску:
- Игорь! Тебе приказано убыть в седьмой, там двое без сознания. Боевые санитары не справляются.
Кочергин поднял руку в знак того, что понял, и молча двинулся в корму. Ноги его уже подкашивались, в голове мутилось. Слишком поздно он надел маску. Зайдя в полутемный медблок, он собрал все, что мог унести, и вылез из отсека. Больше он сюда не вернется. Никогда.
- Где мичман Швидун? - Пшеничный взял за плечо Кузьменко.
Тот, также молча, показал на прислонившуюся к переборке фигуру.
- Виталий! Командир приказал вернуться в четвертый и найти Петрачкова. Может, он еще жив. Заодно осмотришь отсек и приготовишь его к вентилированию. Ты понял?
Молчаливый кивок и поднятая рука. Так точно, понял. Раз надо - значит, надо. Он пойдет.

06.50-07.12 Мичман Швидун произвел разведку четвертого отсека. Очагов пожара нет. Из-за плохой видимости шестая шахта детально не осмотрена, командир БЧ-2 не найден. Подготовлен отсек к вентилированию. Насос на прокачку шахты не запустился.
Тяжело дыша, почти ничего не видя сквозь запотевшие круглячки противогаза, Швидун вышел из четвертого, и его сразу, под руки, повели в восьмой отсек.
Проходя по узкому коридору седьмого, он увидел лежащих на палубе матросов. Их лица до неузнаваемости искажены гримасой боли и страха. Игорь Кочергин встал с колен и невидящим взглядом обвел окружающих. - Всё, я больше ничего не могу сделать... Они мертвы.
- Надо доложить на центральный, - произнес кто-то.
- Да, надо, - бесцветным голосом отозвался доктор. - Доложите сами.
Еще два часа Игорь Кочергин будет продолжать оказывать помощь отравленным людям. То, что все остальные остались живы, - его заслуга. Благодаря мужеству корабельного врача потери оказались минимальными. После эвакуации с лодки сам он окажется в тяжелейшем состоянии.
- Командир! У нас потери - Харченко и Смаглюк, - стармех не заметил, как перешел на неуставной тон.
- Как остальные?
- Пока нормально, доктор занимается.
- Будем надеяться на лучшее. Британов понимал, что список потерь может быть продолжен, но об этом лучше не думать. - Как вентиляторы?
- Готовы, можно начинать.

07.25 – 07.40 Провентилированы четвертый, пятый и шестой отсеки в атмосферу.

07.45 – 07.54 Произведена разведка четвертого отсека аварийной партией в составе мичманов Швидуна и Гаспаряна.
Виталий Швидун даже с виду не был крепким парнем. Однако именно он оказывался под рукой, когда нужна была очередная разведка четвертого.
Он и Азат Гаспарян вошли в четвертый, не ожидая увидеть там ничего хорошего. Однако, на удивление, на этот раз в отсеке не было бурого дыма и на первый взгляд не было видно особых разрушений. Только разбросанные противогазы, хруст разбитого стекла и залитая водой палуба напоминали о разыгравшейся здесь трагедии.
Азат непроизвольно попытался снять маску, но предостерегающий жест напарника вовремя остановил его.
Швидун включил газоанализатор, и тот мгновенно зашкалило. Разведчики переглянулись, - концентрация паров окислителя была смертельной.
"Шервудский лес" превратился в мертвый.
Краем глаза один из них увидел за приоткрытой дверью столовой неестественно вывернутую ногу.
Осторожно заглянув в проем, он увидел свернувшегося на палубе, и, казалось, спящего человека. Это был Петрачков. Рука его все еще сжимала сорванную маску. Открытые глаза смотрели безучастно, а на лице застыло непонятное спокойное выражение - как у человека, полностью искупившего свою вину.
Осторожно, словно это имело сейчас значение, разведчики отнесли тело офицера к кормовой переборке и вернулись к злополучной шестой шахте. Следовало попытаться прокачать ее забортной водой и освободить от ядовитой смеси, иначе смерть будет продолжать свое дело. Опасность грозила не столько людям, сколько самой лодке - агрессивность смеси превосходила все мысленные и не мысленные пределы. Она просто пожирала резину кабельных вводов прочного корпуса и грозила превратить его в решето. То же будет и с переборочными сальниками, и тогда неминуемо затопление смежных отсеков, а это уже верная гибель лодки.
Однако, как только насос заработал, из верхнего пояса поврежденной шахты пошла вода и вновь повалил ядовито-оранжевый дым.
Остановив насос, разведчики ретировались в пятый, унося с собой тело погибшего Петрачкова.

08.13 Отдраен верхний рубочный люк. Старший помощник командира Владимиров поднялся на ходовой мостик и осмотрел ракетную палубу...
Теперь, когда чуть-чуть рассвело, появилась возможность хоть что-то рассмотреть на кормовой надстройке. Конечно, Сергей не ожидал увидеть ничего хорошего, но вид развороченной, искромсанной ракетной палубы буквально ошеломил его. Вы видели когда-нибудь живую, кровоточащую рану?
Вывернутое железо с рваными краями, неестественно торчащие детали механизма открытия крышки шахты - и все это в струях оранжевого дыма паров окислителя - было от чего содрогнуться...
Господи, неужели это произошло с ними? Почему именно на борту их лодки? Что будет с остальными ракетами?
- Товарищ командир, ее нет... - голос старпома был просто растерянным.
- Кого нет? Ты что, совсем охренел?
- Никак нет, то есть да, точнее... ракеты нет! Вместе с боеголовкой! Мы потеряли ЯБП*!
- И на том спасибо, а штаны ты не потерял? Или ты надеялся, что она лежит на ракетной палубе? И не вздумай совать в шахту свою голову! А то потеряем и старпома! - Британов сорвался на крик, но тут же взял себя в руки и совершенно спокойно произнес:
- Есть одно человеческое качество, которое не имеет предела, - это идиотизм. Старпому - вниз, задраить рубочный люк. Радисты! Пора обрадовать Москву! Передать аварийное радио!

Когда меня спрашивали, почему я задержал передачу аварийного сигнала, честно говоря, я не знал, что отвечать... Может, действительно надеялся, что ракета с боеголовкой осталась в шахте? А может, просто забыл? И теперь не могу объяснить...
Игорь Британов, ноябрь 1994 года

08.15 Передано РДО № 1: "Авария ракеты с ЯБП. Боеголовка разрушена. Погибло три человека, поражено шесть. Всплыл в надводное положение. Имею ход. Наши координаты... Командир К-219..."
Только после четвертой передачи, в 08.48, была получена окончательная квитанция - теперь Москва знала об аварии.
Дешифровка сигнала заняла минуты.
Оперативный дежурный ВМФ поднял трубку прямого телефона спецсвязи с золотым гербом СССР и табличкой "Главком ВМФ":
- Чернавин слушает.
- Товарищ главнокомандующий! Получено аварийное радио с ПЛ К-219...

Получение аварийного сигнала, конечно, самое неприятное, что может встречаться в деятельности главнокомандующего. Мне в такую ситуацию пришлось попасть уже к концу первого своего года в должности главкома ВМФ - 3 октября 1986 года, когда после взрыва ракеты стратегическая лодка К-219, вынужденно нарушив скрытность, всплыла на поверхность.
Получив первичный сигнал об аварии, я, как это положено, тут же сделал доклад министру обороны С. Л. Соколову. Он спросил обеспокоено:
- А что там случилось и как?
- Еще не знаю, разбираемся, - ответил я.
- Разбирайтесь.
Разговор получился короткий, довольно спокойный. Хотя я себя чувствовал отвратительно. Надо же, такая неприятность. Подобных аварий у нас давно не случалось, и, конечно, входить в должность с таким происшествием - не позавидуешь самому себе.
Продолжал регулярно докладывать министру обороны о том, что нам становилось известно. Создал группу из флотских специалистов и специалистов от промышленности, которая по мере поступления информации обсуждали ситуацию, и вырабатывала меры, рекомендации по спасению корабля.
Вдруг мне позвонили из Секретариата ЦК КПСС:
- Завтра в 10 часов будет заседание Политбюро, где вас будут слушать по поводу аварии на подводной лодке. Ваш вопрос первый, необходимо подготовить доклад...
Главнокомандующий ВМФ адмирал флота В. Н. Чернавин

* - Ядерный боеприпас.