Л.Жильцов.
ЛАБОТАТОРИЯ (В).

Накануте поездки я весь вечер, мобилизовав родных, готовил гражданскую одежду. По принципу (с мира по нитке) набрал полный комплект вплодь до широкополой зеленой шляпы. Всю дорогу до места встречи ехал в величайшем напряжении:с тех пор, как вылез из коротких штанишек, в жизни не носил ничего, кроме тельняшки и мундира.
Вместе с Александром алексеевичем Еньковым и двумя наблюдавшими за созданием лодки офицерами мы отправились в Министерство среднего машиностроения. Доступ в него оказался сложнее, чем в Управление кадров ВМФ. Подписку аы давали уже на госнаковской бумаге, а часовой рассматривал наши удостоверения личности вплодь до записи о регистрации брака. Пожзе мне сказали, что по инструкции он обязан изучить документ не менее 30 секунд. Нас познакомили с министерскими руководителями, ранга которых я от волнения не определил, и с ответственным работником, уполномоченным решать все вопросы на месте. У подъезда нас ждал черный (ЗИЛ).
В машине ехали в основном молча. Министерский председатель на переднем сидении погрузился в свои мысли, сказав водителю:(К Блохинцеву!) Дороги тогда вокруг Москвы были практически (немыми): ни указателей, ни табло, только забрызганные грязью километровые столбы. Так что, куда нас везут, мы не знали и, будучи военными, вопросов лишних не задовали. Я как самый молодой поместился на откидном сидении и наслаждался картинами золотой осени. Но когда мы проехали около сотни километров, я вдруг узнал места:
- Так я же здесь до войны был в пионерском лагере! А в Обнинском испанцы отдыхали. Мы к ним ходили играть в футбол. Вот, значит, куда вы нас привезли.
Председатель министерства обернулся и произнес строго:
- У нас не принято об этом говорить. Забудьте, где вы были.
Руководителем объекта, который назвался Лаборатория(В) Министерства внутренних дел, а позже стал Институтом ядерных исследований, был член-корреспондент Академии наук УССР Дмитрий Иванович Блохинцев. Он познакомил нас с делами и жизнью в Обнинском, внимательно выслушав наш рассказ о задачах и желательных сроках обучения офицеров. Мы согласовали время занятий и стажировки, а потом отправились посмотреть АЭС.
Ее директор Николай Андреевич Николаев отнесся к нашим планам освоить управление атомным реактором за два-три месяца скептически. По его мнению, на это должен уйти как минимум год. И пока он объяснял нам по демонстрационным схемам принцип действия атомного реактора, проводил по всем помещениям станции и показывал работу операторов на пульте, слова его приобретали все больший вес. Но мы продолжали гнуть свое и обсужлали с ним принцип распределения офицеров по сменам в период стажировки, сроки сдачи экзаменов на допуск к самостоятельному управлению и т.п.Николай Андреевич больше не возражал, а напоследок заметил,как бы в шутку:
- Ну что ж, наши люди уже несколько лет не были в отпуске. Так что вся надежда на ваших инженеров.
Забегая вперед,скажу: иронизировал он напрасно. Наша стажировка началась в конце января 1955г., а уже в марте первые офицеры Вяч.Иванов.В.Еременко,Ю.Горбенко - сдали экзамен на допуск к управлению реактором. В апреле они сели за пульт самостоятельно, и операторы станции ушли в отпуск. Справедливости ради отмечу, что работники АЭС и сам Николаев сделали все от них зависящее, чтобы помочь нам.
Но пока нашей задачей было переодеть всех офицеров в гражданскую одежду, так как появление в Обнинском группу военных моряков немедленно выдало бы намерение Советского Союза создать корабль с атомной энергетической установкой. Поскольку выбор одежды на складах ВМФ был не ахти как богат, а офицеры старалисьнесмотря ни на что следовать требованиям тогдашней скромной моды, одеты мы оказались в одинаковые шапки, пальто, костюмы, галстуки, не говоря уже о сверкающих блеском флотских ботинках. При отъезде в Обнинское вноябре 1954г. на перроне вокзала наша группа напоминала китайских студентов, обучавшихся в Москве. Это сразу подметили работники режима Лаборатории(В), и еще в бюро пропусков нам было предложено немедленно (огражданиться) и прежде всего не ходить скопом.