Л.Осипенко.
ПОЛНЫЙ ВПЕРЕД!
После трех суток (плавания) - 1 июля 1958г. - на корабль пришли представители штаба соединения, чтобы проверить нашу готовность к выходу в море. В то время все всех перепроверяли, и хотя делалось это зачастую, чтобы обезопасить себя, аварии тем не менее тогда случались реже.
Мы все были в новеньких синих рабочих костюмах с только что розданными боевыми номерами для матросов и сокращенными названиями должностей для офицеров. Однако как нас проверяющие не гоняли, придраться ни к чему не смогли, и был объявлен перекур. Но покурить спокойно не пришлось. Прибегает запыхавшийся связной:(На завод движется кавалькада машин!) Срочно объявляется боевая тревога, и в считанные секунды команда выстраивается на пирсе по ранжиру.
Здесь нужно сделать пояснение. С момента спуска лодки на воду над нею развевался государственный флаг. В старые добрые времена под ним корабли и выходили на ходовые испытания. Потом решили, что любой корабль, выходящий в море, должен нести бело-голубой военно-морской флаг, поскольку и при испытаниях ему приходилось заходить в нейтральные воды. Его-то нам и должны были вручить до выхода в море.
Подъем флага - один из самых торжественных, хотя и ежедневных ритуалов на флоте. В 8.00 весь личный состав во главе с командиром выстраивается на верхней палубе, и по приказу командира под звуки государственного гимна поднимается этот символ нахождения в боевом строю военного судна. В эти минуты - в море или на базе - все члены экипажа ощущают себя частицами единого организма, и каждый чувствует свою личную ответственнось за корабль и страну, которую он защищает.
Что уж говорить о первом подъеме флага на новом корабле, тем более на первой атомной подводной лодке! Он знаменует не только завершение строительства принципиально нового корабля, но и наступление нового этапа в жизни нашего Военн-морского флота.
Нам заранее привезли шелковый гюйс (носовой флаг, обозначающий принадлежность корабля к высокому рангу). Его поднимать доверили замполиту, а военно-морской флаг, который должен вручить нам главком, - мне. Командовать парадом было поручено Льву Жильцову, выправка у которого молодецкая, а голос громогласный.
Наверное, никогда я так не волновался, как при мысли, что вдруг не сумею поднять флаг или сделаю это как-нибудь неправильно. Ведь командир только командует, а поднимает флаг опытный, тренированный рулевой-сигнальщик. К тому же, палуба подводной лодки поката, узка и ходить по ней непросто.
Машины приближаются к пирсу. Встречаем, как полагается, главкома ВМФ Горшкова, академика Александрова, командира бригады адмирала Цветко, директора завода Егорова, ответственного сдатчика Довганя.
Спуском государственного флага командовал Евгений Павлович Егоров, а выполнял команду Алексей Алексеевич Овчинников. Как только была дана команда (вольно!), с разрешения Горшкова я преподнес спущенный флаг Анатолию Петровичу Александрову. Тот просиял, и кто-то из его помощников одобряюще кивнул нам и сказал:(Молодцы!Порадовали старика). Слово (старик) было сказано в шутку: академику тогда только-только исполнилось пятьдесят пять.
Я отрапортовал, и главком вручил мне первый флаг атомохода шелковый, крейсерский. Боцман немедленно его прикрепил. И тут я увидел, что на кормовой палубе появился одетый в парадную форму рулевой-сигнальщик:
кто-то из моих заместителей - штурман или старпом - догадались послать мне помощника. (Молодцы все-таки у меня ребята). - с благодарностью подумал я.
На запрос старпома с мостика адмирал Горшков дал добро на поднятие флага. И Жильцов командует:(Военно-морской флаг поднять!) Рулевой-сигнальщик разворачивает стяг, поддерживает его, и я начинаю перемещать фалы. Под звуки государственного гимна, который транслировался с плавбазы, огромный флаг поднялся, расправился и заколыхался на ветру.
Торжественность момента нарушил вахтенный офицер капитан-лейтенант Владимир Труханов:
- Товарищ главнокомандующий, товарищ командир! Через пять минут спуск флага!
Все переглянулись. Действительно, по уставу в 20.00 флаг на корабле положено спускать. Что делать?
Получается, минут на десять всего-то и подняли его.
- Командир, когда выход в море? - спрашивает у меня Горшков.
- Через два часа, товарищ главнокомандующий!
- Ну что ж, флаг не спускать! - решил адмирал.
- Уставом всего не предусмотришь.
И вот знаменательный миг наступил. Прозвучал прерывистый сигнал аврала и команда - (По местам стоять! Со швартовых сниматься!) Всех гостей отправляем вниз. На мостике, кроме командования и вахтенного офицера, остается только главком. Как все грамотные командиры, он внимательно прислушивается к подаваемым командам.
Буксиры берут нас за нос и за корму.
- Отдать носовой! Отдать кормовой! - командует старпом Жильцов.
И...о боже!
На берегу кормовой конец оказывается приваренным к рельсу портального крана, видимо, кто-то из особо сознательных рабочих принял по собственной инициативе дополнительную меру предосторожности. Жильцов соображает быстро:
- Отдать кормовой с вьюшки с сбросить за борт кормовой конец!
Лодка плавно отходит от пирса, и я с облегчением вздыхаю: на крайний случай у нас хватит второго конца, да и запасливого боцмана что-либо найдется.
Опытные заводские капитаны буксиров под руководством капитана Кухаркина точно подводят нас к началу фарватера, разворачивают и ...дальше нам плыть самим!
Жильцов командует:
- Отдать буксиры!
Буксирные концы, спружинив, плюхаются в воду, и буксиры спешат отойти от лодки.
Теперь уже командовать мне.
- Оба мотора - полный вперед!
Лодка вздрогнула кормой и плавно идет прямо на фарватер, подчиняясь воле рулевого - нашего боцмана. Все замирают. Никакой вибрации,никакого шума, привычного на надводных кораблях или дизельных лодках. Лишь турбины и паропроводы мерно подают признаки жизни.
Адмирал Горшков лезет в карман и выгребает пригоршню серебряных монет. Он насыпает нам всем понемногу в руку.
- На счастье и больше дела! - говорит он и первый кидает монетки в волну.
Мы с благодарностью киваем ему и тоже бросаем монетки за борт.
Теперь мы уже прошли самое узкое место фарватера. Даем ход сначала одной турбиной, потом - второй. Да, для всех подводников такая тишина при большом ходе просто невероятна!
Тут на мостик поднимаются министр судостроения Бутома и директор завода Егоров. У обоих на лице улыбка от уха до уха.
- Ну как, командир, приварили вас корабелы?
- Ничего подобного! - отвечаю. - Лодка отошла без задержки.
- Но конец-то кормовой у нас на заводе остался, - сияет Егоров.
Только тут мы узнали: первому кораблю серии принято приваривать швартовые концы.
|
