Л.Осипенко.
В поисках льда
Мне предстояло совершить еще три выхода в море на нашей лодке. Все они были в той или иной степени связаны с необходимостью завершить государственные испытания и устранить недостатки, не позволяющие принять лодку в эксплуатацию.
Чтобы представить, насколько быстро все вносимые на нашей лодке конструктивные изменения учитывались на последующих кораблях серии, достаточно сказать, что одновременно с нашей еще три лодки - (К-5),(К-8) и (К-14) - будут сданы в конце 1959г. На них уже не было много раз варенных и переваренных труб, секций, конструкций, и уровень радиоактивности на борту снизился в десятки раз.
Тогда же завершилось строительство и головной ракетной атомной лодки, которой командовал Николай Владимирович Затеев. Здесь наша история повторилась - лодка была сдана со значительными недоделками, и в последующие месяцы ее экипажу тоже пришлось хлебнуть немало неприятностей.
А наша (К-3) тем временем продолжала активно использоваться для испытания новых приборов и механизмов. Первый поход совершили в Белое море, второй - в Баренцево с заходом на строящуюся а Западной Лице базу. Третий поход планировался полностью автономным и в водах, где мы не могли рассчитывать на быструю помощь спасательных и других специальных кораблей. Впервые с нами не было адмиралов - старшим назначили командира соединения А.Сорокина.
Основная наша задача - найти ледовое покрытие и поплавать под ним, чтобы проверить работу эхоледомеров - новых приборов, замеряющих толщину льда.
Стоял ноябрь 1959г. Мы вышли Карским морем за Новую Землю. Позади мыс Желания, но льда нет
- Гольфстрим старается вовсю. Решаем идти над водой до самой кромки льда через желоб Святой Анны. Идем час, другой, третий, а льда как не бывало...
Достигаем 80-й параллели, а ледового покрытия все нет: только отдельные льдины, да топляк, напоминающий о расточительстве наших лесозаготовителей. Севернее 80-й параллели нам заходить не разрешалось - компасы еще не были испытаны на таких широтах. (Позднее, во время похода на Северный полюс они работали безотказно практически до самого полюся.) Решаем попытать удачу в Гренландском море. Сказано - сделано:проныриваем два моря - Баренцево и Норвежское - и вот мы у долгожданной кромки льда. Слева от нас - Гренландия, справа - Шпицберген. Широта около 80град.
Подныриваем под лед и идем на север. Вдруг в переговорнике тревожный голос старшины первого отсека Александра Крикуненко:(Справа 30 градусов шум винтов! Приближается! Перешел на левый борт!) Все всполошились. А Крикуненко продолжает:(Шум винтов слева - 20 градусов. Переходит на правый борт!)
Естественно, объявляю боевую тревогу. Предположения рождаются самые разные. Возможно, английский сторожевой корабль (Дункан), стоявший в дозоре на Гринвичском меридиане, засек нас при проходе и навел силы поиска. А может быть, над нами флотилия рыболовецких сейнеров, которые, спасаясь от жестокого шторма, прижались к ледовой кромке. В любом случае, хорошо бы осмотреться.
В центральном посту идет диспут. Штурман Евгений Золотарев докладывает:
(Эхоледомер пишет:плавающие льдины.) Это старый прибор так показывает, а у нас на борту есть еще и новый, который мы как раз и
испытываем. Посмотрев на его показания, представитель гидрографии совершенно авторитетно заявляет:
(Льда нет! Что хотите со мной делайте - нет!)
Советуюсь с Жильцовым. Мнения со старпомом мы одного: чтобы разобраться в обстановке, надо всплывать. Уменьшаем ход до самого малого. Похоже, инерция движения полностью погашена. Поднимаем перископ и вдруг... Толчок, скрежет, и из оптического прибора брызжет вода.
Немедленно объявляется аварийная тревога. Борис Акулов, назначенный в это плавание флагманским механиком, руководит работой аварийного расчета.
Перископ не опускается, но вода продолжает течь. На всякий случай под него подкладывается пирамида из брусьев и досок. Вдруг придется погружаться, и тогда он под давлением со свистом, как макаронины у Чаплина в (Огнях большого города), соскользнет в центральный пост. Когда в центральный пришел А.Сорокин, мы все вместе решаем, что делать.
Ясно одно: необходимо как можно скоре выйти из-подо льда, вспыть и посмотреть, насколько серьезны полученные лодкой повреждения. А одновременно разобраться, что за суда нас окружали и как действовать дальше.
Уверенность, что из-подо льда мы вышли, появилась только тогда, когда эхоледомер стал писать амплитуду волны:10-12м. Всплываем: действительно шторм.
Принятие решений берет на себя старший в походе А.Сорокин. Посоветовавшись со всеми, он распоряжается следующим образом: наверх подниматься четверым. Старпом Лев Жильцов с боцманом Николаем Шейко выйдут на мостик, а в прочной рубке их будут подстраховывать Сорокин вместе со старшиной команды трюмных Максимовым. Командиру, то есть мне, приказано оставаться в лодке.
Жильцов отдраивает рубочный люк, и тут же ледяная волна окатывает его с ног до головы и наполовину заполняет рубку, в которой стоят остальные. Пропустив следующий вал, Жильцов с Шейко выскакивают на мостик.
Море расходилось не на шутку. Волны, уже выломавшие двери в ограждении рубки, с яростью пытаются смыть с мостика смельчаков. Шейко - настоящий богатырь - мертвой хваткой вцепляется в ногу Жильцова, которого пытается унести и раздетьследующая волна.
- Я был уверен, что если меня унесет в океан, то без правой ноги. Уж Николай-то ее не выпустит,
- будет позднее вспоминать Жильцов.
Осмотрев сломанный перископ, Жильцов убедился, что вниз он не соскользнет. Вторая констатация: других выдвижных устройств лодка лишилась, так как перископ накрыл их своим телом. И наконец, третье: никаких судов на горизонте нет и в помине!
Жильцов дожидается перерыва между волнами и ныряет вместе с Шейко в рубку. Но от волны не так-то легко убежать, и потоки воды врываются вместе с ними. И вот вчетвером они стоят по грудь в воде в тесной прочной рубке. Услышав рев воды, я дал команду продуть на всякий случай балласт.
В рубке Максимов ныряет под воду и открывает клапан спуска в трюм. Еще минута - и они среди нас, в лодке. Мы их отжимаем, протираем, сушим, согреваем, как полагается, и лодка, отказываясь от неравного противоборства со стихией, берет обратный курс.
Теперь можно анализировать случившееся. Окружение лодки (летучими голландцами), чьи винты мы слышали со всех сторон, разумнее объяснить следующим образом: ледовый покров отражал шум наших собственных винтов. Позднее при плавании подо льдами мы смогли убедиться в правильности этой гипотезы. А главный урок, который мы извлекли - подо льдами нельзя вести себя так же, как на чистой воде. И нельзя слушать никаких советчиков - отвечает все равно командование. Так что с тех пор экипаж (К-3) научился быть на Вы не только с реактором, но и со льдами.
|
