Александр Михайлович Покровский
ЗИМА И ВЕСНА

Зимой и весной все подводники, мечтающие перейти в боевое состояние, от мала до велика берут в руки лом, лопату и скребок и яростно кидаются на снег и лед. Они скалывают его и отбрасывают в сторону. Так постоянно растет их боевое мастерство, и так они, совершенствуясь, совершенно безболезненно переходят в боевое состояние.
"Три матроса и лопата заменяют экскаватор", - это не я сказал, это народ, а народ, как известно, всегда прав. Однако ие надо думать, что только матросы у нас ежедневно баловались со снежком; и седые капитаны третьего ранга, плача от ветра, как малые дети, я бы сказал, остервенело хватались за скребок и - ы-ы-ы-т-ь! - сдвигали дорогу в сторону.
При такой работе организм от неуклонного перегрева спасает только разрез на шинели сзади - он обеспечивает вентилирование в атмосферу и необходимый теплосъем.
Это очень мудрый разрез. Сложился он так же исторически, как и вся наша военно-морская шинель. Шинель - это живая история: спереди два ряда пуговиц, сзади на спине складка, хлястик и ниже спины, я бы сказал, еще одна складка, переходящая в разрез.
Разрез исторически был необходим для того, чтоб прикрывать бока лошади и гадить в поле. Для чего нужно на шинели все остальное, я не знаю. Знаю я только одно: шинель - это то, в чем нам предстоит воевать. Конечно, можно было попросить у Родины бульдозер. (Я все еще имею в виду очистку дороги от снега. Когда я слышу слово "воевать", помимо моей воли перед моим внутренним взором возникает лом - этот флотский карандаш, а потом возникают снежные заносы, и я начинаю мечтать о бульдозере.)
Конечно, можно было попросить у Родины бульдозер, но ведь Родина может же спросить: "При чем здесь бульдозер? Зачем вам, подводникам, бульдозер?" - и Родина будет права.
Значит, тогда так, тогда молча берем в руки лом и молча долбаем. Без бульдозера.
Бульдозер доставали на стороне. Просто ходили и доставали. Был у нас на дивизии секретчик, матрос Неперечитайло. Это было чудо из чудес. Он мог запросто затерять секреты, уронить целый чемодан с ними за борт, а потом мог запросто их списать, потому что у него везде и всюду были свои люди - знакомые и земляки, такие же матросы.
Правда, чемодан потом всплывал, и его выбрасывало в районе Кильдина на побережье, но все это про- исходило потом, когда Неперечитайло уже находился в запасе.
У него были голубые невинные глаза. Комдива просто трясло, когда он видел этого урода. Он останавливал машину, подзывал его и начинал его драть. Драл он его за все прошлое, настоящее и будущее. Драл он его так, что перья летели. Драл на виду у всей зоны режима радиационной безопасности, где стояли наши корабли, где была дорога и где были мы с ломами.
Неперечитайло стоял по стойке "смирно" и слушал весь этот вой, а когда он утомлялся слушать, он говорил комдиву:
- Товарищ комдив! Разрешите, я бульдозер достану?!
- Бульдозер?!! - переставал его драть комдив, - Какой бульдозер?!
- Ну, чтоб зону чистить...
- Что тебе для этого нужно? - говорил комдив быстро, так как он у нас быстро соображал.
- Нужно банку тушенки и вашу машину...
Комдив у нас понимал все с полуслова, потому-то он у нас и был комдивом. Он вылезал из машины, брал у Неперечитайло чемодан с секретами и оставался ждать.
Неперечитайло садился на место комдива и уезжал за бульдозером. По дороге он заезжал на камбуз за тушенкой.
Через тридцать минут он снова появлялся на машине, а за машиной следовал бульдозер, нанятый за банку тушенки.