КАТЕРА

(микророман)

ГЛАВА ПЕРВАЯ, ДРАМАТИЧЕСКАЯ

На катерах у нас служат ради удовольствия. Удо-
вольствие начинается прямо от пирса. Со скоростью
двенадцать узлов. Вот это мотает! Но двенадцать уз-
лов - обычная скорость, а в атаку мы ходим на беше-
ных тридцати двух. Вот это жизнь! Особенно хорошо,
когда на волну падаешь. Катер падает на воду, как ящик на асфальт.
Взамен вытряхнутого мозга выдают бортпаек: шо-
коладку - пятнадцать грамм, баночку мясных консер-
вов размером со спичечный коробок, сгущенку, махонь-
кую как пятачок, и пачку печенья "Салют Октябрю".
В остальное время - блюем через перила, если ко-нечно, с непривычки.
И вот приезжают к нам корреспонденты. Вокруг
гласность, демократия, социальная справедливость, вот
они и прикатили. Час, наверное, беседовали с команди-
ром дивизиона. Говорили, говорили - ну, никак он не
может понять, чего им надо. Все вокруг да около. Три
мужика и две бабы. Одна стара как смертный грех,
а вторая - ничего, хороша, зараза.
Наконец эти писатели говорят комдиву в лоб, мол,
вот как вы считаете, вот вам бортпаек выдают, это как,справедливо? - То есть?!
- Ну, то есть вся страна переживает определенный
момент, испытывает трудности с продовольственной про-
граммой, а у вас тут пайки, шоколад, сгущенка...
- Па-ек... - не понимает комдив. - Ах, бортпаек! - дошло до него наконец.
- Социальная, значит, справедливость в распределении, зна-
чит, материальных благ? Значит, много флот у нас
жрет, а, ребята? Значит, вы по этому поводу прика-тили?Комдив подмигнул.
- Ну ладно, - говорит он, - мы тут с вами забол-
тались совсем, а мне в море выходить через двадцатьминут.
- А вы надолго выходите? - интересуются эти дея-тели.
- Да как получится, часа на три-на четыре. А то
хотите с нами? Покатаемся. Увидите флот в динамике.
Моряков, море, понимаешь. Интервью возьмете, так
сказать, на боевой вахте по защите святых рубежей.
Поехали? Как там у вас: "А вот сейчас я стою на па-
лубе рядом с торпедным аппаратом..."
Комдив подмигнул, корреспонденты заулыбались.
Ну кто откажется, бесплатно же. Эти писатели оконча-
тельно загорелись: глаза горят, оживлены, бабы вор-
куют, как голубки над яйцекладкой.Давно замечено, что самые мужественные люди -
это те, кто ни черта не знает.Комдив посадил их на катер и врубил тридцать два
узла и катал часов восемь. И все под волну норовил,
мерзавец, попасть, чтоб ощутили. Качало так, что через
пять минут после старта на катере все кормили ихтиандров,
а комдив в это время стоял на мостике и оралв ветер:
- Па-е-д-е-м.к-ра-со-от-ка-а, ка-та-ааа-ца... Да-ав-
но я те-бя-а па-д-жи-да-ал дал-дал-дал!
Писатели обделали всю кают-компанию. Из них вы-
шло все. Даже желание разобраться с распределением
благ. Их перед отходом накормили флотским борщом
и перловкой, а это такая отрава - к маме не ходи.
Бабы, как качнуло, сразу же легли и забылись, а му-
жики выползали поочередно и слюнявили борт. По тра-
пу невозможно было спуститься, чтоб не "посклизнуться"
на поручнях. Всюду пахло флотским борщом; свек-
ла, нарезанная кубиками, выходила через нос в нетро-
нутом состоянии; всюду эта зараза-перловка.
Сначала у них вовсю отслаивалась слизистая желуд-
ка и кишечника, потом - прямой кишки, а затем ужеи клоаки.
Бортпаек в них впихнуть не удалось - в перекрестие
не попадал. Фельдшер пришел, посмотрел, покачал го-
ловой, перевернул баб, сдернул им штаны и вкатил
каждой лошадиную дозу какого-то противозачаточного
средства, которое вроде бы помогает при качке.
Их потом отскребли, как ошвартовались, и на но-силках вынесли.
Х-хэ-хэ! Бортпаек они мечтали у нас оттяпать. Губешки
раскатали. Примчались и слюнями изошли. Ка-таться сначала научитесь!Пис-сатели.


ГЛАВА ВТОРАЯ, ФАНТАСТИЧЕСКАЯ!

Служить хочется. А гальюнов нет! Сейчас, наверное,
делают уже, а на старых катерах, извините, не наблю-
дается. Забыли-с. Не запрограммированы были наши
катера на то, что народ наш может обгадиться на пол-
ном ходу за краткое время торпедной атаки.
Поэтому наш народ отправляется подумать по-круп-
ному на корму в тридцать два узла, если уж очень при-
спичит и окончательно прижмет.Со спущенными штанишками это выглядит лучше,
чем американское родео.Их ковбои вонючие на своих ручных бычках - это ж
дети малые и сынки безрукие. А вот наш брат в рассу-
поненном состоянии, напряженно прогнувшись сидящий,
бледно издали снизу блестящий, растаращенно четко
следящий, чтоб из него при соскальзывании паштет не
получился - вот это да! Это кино. Картина. Ее лучшесмотреть со стороны.
Скорость дикая, катер летит, буруны взрываются,
а он сидит, вцепившись, торжественный, а над ним за
кормой вал воды нависает шестиметровый, в которыйон кладет не переставая.
Вот вы видели, чтоб на водяных лыжах лыжнику
приспичило подумать по-крупному? Ну, и как он все этобудет делать?
Все свободные от вахты выстраиваются посмотреть.
Корма покатая, перелезаешь через леера, и кажется,
что винты палубу у тебя рвут из-под ног. Штанишки
осторожненько одной рукой спущаешь: сначала одну
штанишку, потом перехват мгновенный и тут же дру-
гую. И главное, чтоб штанцы твои ниже коленок не
рухнули, а то, .если поворот, то придется со спущен-
ными штанишками через леера кидаться и бежать опро-
метью стремглав, а то вал-то нагонит с разинутой
пастью и промокнет попку до самых подмышек гигант-
ской промокашкой. А она и так, понимаешь, в точкеросы вся в слезах.
Между булочек потом потер бумажечкой, если со-
всем, конечно, не намокла, и ныряй через леера.
Я вам все это говорю, между прочим, для того, чтоб
прониклись вы, почувствовали и представили, как накатерах служить здорово.
А однажды вот что было. Пошел с нами море коно-
патить один пиджак придурочный из института. Погода
чудная, мы уже часа четыре на скорости, и вдруг при-
спичило ему, понимаете? Видим, ищет он чего-то. Хо-
дил-ходил, искал, наконец спрашивает, мол, а где
тут у вас - экскюз ми - гадят по-крупному. Ну, мы ему
и рассказали и показали, как это все происходит: кто-то
даже слазил, продемонстрировал. Посмотрел он и го-ворит:
- Да нет, я уж лучше потерплю.Ну терпи. Еще чуть-чуть немножко времени прохо-
дит - видим, тоскует человек, пропадает. Ну, мы его и
подбодрили, мол, давай, не смущайся, все мы такие,
бакланы немазаные, с каждым бывало.
Ну и полез он. Только перелез и за леер уцепился,
как, на тебе, поскользнулся и, не выпуская леер, выпал
в винты, но, что интересно было наблюдать, - чтоб
ножки не откусило по самый локоток, он успел-таки
изяш-но изогнуться и закинуть их на спину. Прямо не
человек, а змея, святое дело! В клубок свернулся.
Вытащили мы его: дрожит, горит, глаза на затылке.
Успокоился, наконец, штанишки снял аккуратненько
одним пальцем, потому как нагадить-то он успел, поло-
жил их отдельной кучкой и стоит, отдыхает, а в штанцах - полный винегрет.
Боцман ему говорит: - Ты, наука, не двигайся, а то поливитамином от
тебя несет. Стой на месте спокойно, обрез с водой при-
несем - помоешься, а штанцы твои мы сейчас ополос-нем, рыбки тоже кушать хочут.
С этими словами подхватил их боцман через антапку
за шкертик, и не успела "наука" удивиться, как
он - швырь! - их за борт и держит за шкертик, полос-кает.
Дал боцман конец шкерта этому дурню старому ипроинструктировал:
- Считай, наука, до двадцати и выбирай поти-хоньку.
Я уж не знаю, то ли этот ученый выбирал не по-
человечески, то ли он, наоборот, потравил слегка, но
только штанцы под вянцы затянуло. Ученого еле ото-рвали.
А обрез мы ему принесли. Ничего, помылся.
Может, мне сейчас скажут: вот это заливает, во дает,вот это загибает салазки.
А я вам так скажу, граждане: не служили вы на катерах!