ПЯТЬ РАЗ ПОДРЯД

Северный ветер - аквилон - развернул на шинели, сзади большие срамные губы и ворвался туда. угрожая предстательной железе. Не ходите в патруль, и у вас будет все в полном порядке с предстательной железой: она доживет до глубокой старости и помрет своей собственной смертью.
Лейтенант Сидоров Вова справился с ветром в хвостовой своей части, вернул полы шинели на место и, обернув ими себе ноги, продолжил путь во мгле.
Снежинки, твердые, как алмазная крошка, отскакивали от задубевшего лица и противно скрипели на шее. Лейтенант Вова шел домой из патруля. Два часа ночи. Его патрульные, отпущенные ночевать в казарму, уже минут десять месят снег в нужном направлении, мечтая о вонючей подушке, а вот Вову ждет постель, супружеское ложе. Все-таки хорошо стоять в патруле:
хоть в два часа ночи, а жена под боком. Вова улыбнулся поземке и поправил тяжелую портупею. В ней лежал "пистоль". Она оттянула весь бок уже сегодня, то ли будет завтра.
Вот именно - завтра. Флотское завтра. Как много оно может с собой принести, это наше "завтра". Его караулит сомнительный друг подводника - случай, этот верный пес лентяйки Фортуны.
"Человек - электрохимическая система. Ей нужны пиления напряжения. Испытав эти падения, человек вырабатывает устойчивые состояния для своих атомов. Эти состояния он передаст потомству".
Вот какие мысли пришли к Вове посреди полярной ночи; Вова с малолетства был философом.
Но философов не любит Фортуна: кому же понравится, если мешаются под ногами и все время подгля- дывают.
Лучшие, самые крупные куски напряжений Фортуна бережет для философов.
Вова вошел в пятиэтажную железобетонную времянку, поднялся на четвертый этаж и, осторожно открыв дверь, вдохнул сразу двести пятьдесят органических составляющих, которые принято считать "теплом домашнего очага".
Стараясь не загреметь, он зажег свет в микроскопической передней и, не раздеваясь, вошел в комнатку, чтоб обнаружить и поцеловать теплую жену.
Глаза вскоре привыкли к темноте, но на вожделенной подушке они увидели сразу две головы. Женщины тоже не любят философов. Философов никто не любит.Разглагольствования хороши только в начале той затяжной драки, которую называют супружеством.
Вова остолбенел. Рухни сейчас пятиэтажное бунгало,он и не заметил бы: внутренний грохот оглушил Вову; упали высокие мечты - пять тонн хрусталя с высоты километра.
Вова чисто машинально, слепыми движениями вынул свой верный "пистоль" и, как говорили в древности,"сильно посыпал пороху на полку".
Он поймал в прорезь прицела подушку, зажмурился и нажал на курок. Оглохший заранее Вова ничего не услышал; "пистоль" пулял и пулял, как во сне, в скачущую, издыхающую, издающую ржанье кровать... А потом Вова тихо вышел и пошел... в никуда...
В комендатуре, под стеклом, вместе с настольной лампой, физиономией наружу сидел старый капитан, дежурный по гарнизону.
Военная физиономия всегда решалась в широком ракурсе: от некоторой неподвижной опрокинутости или свежайшей отшлепанности до суровой решительности лба в полпальца величиной.
У дежурного капитана все было в порядке со лбом: надбровные дуги образовывали такие надолбы, что нестрашна никакая лобовая атака.
Капитан впадал в коматозное состояние, обычное для дежурной службы и для двух часов ночи. Чтоб голова при падении не раздробила стол, он подложил под нее стопку засаленных дежурных журна- лов; устроившись сверху, он засопел, разметав по обложкам влажные губы и оставив бодрствовать лишь одну сторожевую точку в спинном мозгу.
Через двадцать минут точка затеребила остальной организм: кто то вошел и сел. Капитан, видимо, почувствовал спиной инфракрасное излучение, потому что он моментально поднял голову и открыл глаза. Через тридцать секунд он проснулся, а еще через двадцать к нему вернулось сознание: перед ним сидел Вова, а перед Вовой лежал "пистоль".
- Я убил человека... и даже двух человек... вдребезги,
- сказал Вова, простой как правда, и кивнул на"пистоль".
- Чтооо?!! - капитан взвился вверх и влет ткнул увязавшийся за ним табурет.
Через секунду он уже рысью исступленно бежал по адресу: дом 55, квартира 90 - и на бегу рисовал себе одну картину за другой. И что самое трагичное, хреновое, - что все это на его дежурстве, черт! От расстройства капитан птичкой взлетел на четвертый. Дверь была открыта. Капитан осторожно вошел: не наступить бы на трупы.
В комнате стоял запах расстрелянного унитаза, целой стаей летали меркаптаны* и, летая, поражали обоняние, зрение и воображение.
От волнения капитан не зажег свет и шарил впотьмах. В комнате царил беспорядок. В подушке (наощупь)сидело пять пуль. Трупы исчезли. Посреди комнаты, вытянувшись, лежали две огромные лужи. Они тянулись от кровати до порога и были затоптаны босыми ногами. Кровь!
Капитан опустился на четвереньки, торопливо макнул палец в лужу и осторожно поднес его к лицу: это была не кровь; меркаптаны взлетали именно отсюда.
Счастливый капитан легко засмеялся, как в чирикающем детстве, поднялся на ноги и вытер палец об обои.Вова промахнулся. Пять раз подряд...
Командующий, когда ему обо всем доложили, сначала испытал сильнейший удар под дых, потом, придя в себя, он тут же объявил Вове десять суток ареста с содержанием на гарнизонной гауптвахте. Чуть позже командующий подумал, и, успокоившись, он приказал каждый день водить Вову на стрельбище, чтоб научился стрелять.

Вот такое у нас "флотское завтра". Кто же на истинном флоте в нем уверен? Разве что тот сосущий вкусную грудь лентяйки Фортуны. Но на флоте ли он? И из нашей ли он песочницы?..


* Меркаптаны - химические соединения, которые сообщают фекалиям их неповторимый запах.