ТВОРОГ

Вы еще не видели, каким творогом питают на береговом камбузе героя-подводника,
защитника святых рубежей?
Если не успели до сих пор, то и смотреть не надо. "Оно" серого цвета, слипшееся.
Привозится на камбуз в тридцатилитровых флягах. Открываешь крышку, а там сверху - трупная плесень. Разгребаешь ее немножко (сильно не надо, а то смешается), а под ней творог. Его и едим.
Замешиваем со сгущенкой (так его природный серый цвет не просматривается) и хрумкаем.

В кают-компании старших офицеров у нас те же отруби, что и на всем камбузе,
но только на тарелочках и со скатертями. Сейчас сядем ужинать. Я - дежурный по камбузу,
мой старпом - дежурный по дивизии.

Лично я творог не ем. Я тут вообще ничего не ем.
Достаточно простоять сутки на камбузе, чтоб надолго потерять интерес к творогу, сметане,
к первому, ко второму. На камбузе можно есть только компот. Он из сухофруктов.
Там разве что только червячок какой-нибудь сдохший плавает, или, на худой конец,
вестовой рукавом в лагун залезет, но в остальном отношении в компоте - стерильная чистота.

- Я буду только творог, - говорит мой старпом, потирая руки.

Никогда не видел, чтоб на одном лице было написано столько эмоций сразу.
У моего старпома на лице сейчас и терзающее душу ожидание, и радость встречи, и
умеренная жадность. А в движениях-то какая суетливая готовность. И все из-за творога.
Он никогда не стоял по камбузу, вот и хочет съесть.
Может, предупредить этого носорога помягче? Не враг все-таки, а родной старпом.
- Александр Тихоныч. - говорю я с постным лицом,
наблюдая, как он все накладывает и накладывает,
- говорят, в таких количествах творог вреден.
- Свис-тя-а-т, - радуется он, уродуя на тарелке только что возведенную башню,
- творог - это хорошо!
- А вот я читал...
- Че-пу-ха-а...
Старпом поглощает творог, растянув до упора пасть.
Вот обормот! Этот на халяву сожрет даже то, что собака не станет есть.

Назавтра старпом пропал. Подменился на дежурстве и пропал.
Трое суток его несло, как реактивный лайнер.
Лило, как в Африке в период дождей. Пил только чаек. Чайком они питались:
выпьют глоточек - и потрусили скучать на насест.

- Я буду только творог, - слышу я в следующее свое дежурство. Оборачиваюсь - наш помощник.
Этого только не хватало. Неужели он не знает про старпома?
Точно, он тогда в море пропадал.
Я никогда не скатываюсь до панибратства с начальством, но данный случай особый.

- Виктор Николаевич, - говорю я с большим чувством,
- вы всегда были для меня примером в исполнении своего служебного долга.
- А что такое? - настораживается он.
- Светлая память о вас навсегда останется в наших сердцах,
- говорю я и горестно замолкаю. Приятно, черт побери, сознавать, что ты вызвал тень мысли на лице начальства.
- Об этом твороге, - замечаю я тонко, - я могу часами рассказывать одну очень грустную историю.

- Ну-у нет! - говорит помощник. - Только после того, как я поем. Не порть аппетит.
Это у меня единственная положительная эмоция.

Так я ему и не рассказал. Жаль было прерывать.
Как все-таки группа командования у нас однородна.
Утром он нашел меня по телефону.
- Сво-лочь! - сказал он мне. - Звоню тебе из туалета. Чай пью по твоей милости.
- Роковое совпадение... - начинаю я.
- Заткнись, - говорит он, - с утра сифоню. Мчался на горшок, как раненый олень, не разбирая дороги.
И не известно еще, сколько так просижу.

- Известно, - сказал я как можно печальней, - вот это как раз известно.
По опыту старпома - трое суток. Сказочная жизнь.