ПОЧЕМУ ЯДЕРНАЯ КАТОСТРОФА В ПРИМОРЬЕ НЕ ПРЕДУПРЕДИЛА ЧЕРНОБЫЛЬ?
http://private-win.convey.ru/admiral/

Ядерная катастрофа на атомной подводной лодке К - 431 произошла 10 августа 1985 года. И в Чажминской и в Чернобыльской катастрофах причина была одна и та же - высококвалифицированные специалисты нарушили инструкции, потому что уже свыклись с атомом, считали, что с ним можно обращаться на "ТЫ" Но любое нарушение инструкции это уже критическая ситуация, а значит непредвиденная случайность может стать роковой.
Так оно и было в обеих катастрофах Если бы после катастрофы в Чажме были правдивые доклады вплоть до Генерального Секретаря ЦК КПСС, председателя правительства СССР или хотя бы довели правду до министра обороны СССР. Уверен, что тогда были бы приняты организационные меры, в том числе были бы созданы комиссии по проверке всех ядерных объектов СССР, проверке компетентности, технической культуры персонала таких объектов. Тогда бы на Чернобыльской АЭС были бы сделаны выводы из катастрофы в Чажме. И, возможно, тогда бы не пришел черный для планеты день - 26 апреля 1986 года.

Вот почему я, Храмцов Виктор Михайлович, вице-адмирал запаса, бывший командующий 4-ой флотилии атомных подводных лодок Тихоокеанского флота, в состав которой и входила АПЛ К-431, лично участвовавший в ликвидации последствий ядерной катастрофы, решил написать об этом с позиции пострадавшего. Ибо меня определили главным виновником случившегося.

Итак, все по порядку. Атомная подводная лодка К-431 4-ой флотилии стояла в ремонте на СРЗ-35 в бухте Чажма, на ней по плану проводилась операция N 1 по замене активных зон двух реакторов. Над реакторным отсеком были вырезаны и сняты легкий и прочный корпуса и поставлено специальное техническое сооружение - перегрузочный домик из легких сплавов. Подводная лодка стояла у третьего пирса третьим корпусом, а к ней была поставлена плавмастерская (ПМ), специально оборудованная для обеспечения операции по перегрузке активных зон реакторов.
Первым корпусом к пирсу стояло плавучее контрольно-дозиметрическое судно(ПКСД). Вторым корпусом стояла в ремонте атомная подводная лодка К-42. Перегрузку выполняли специалисты высокой квалификации - офицеры береговой технической базы (БТБ), выполнившие не один десяток таких операций. Здесь необходимо сказать, что БТБ была передана техническим управлением ТОФ в состав 4-ой флотилии за два месяца до катастрофы. БТБ была построена в конце пятидесятых годов, как специализированное, очень сложное и очень дорогое инженерное сооружение в бухте Сысоева.

База должна была выполнять следующие функции:
- ремонт и перегрузка реакторов;
- хранение новых и отработанных тепловыделяющих элементов активных зон атомных реакторов(ТВЭЛ) в специальных хранилищах;
- захоронение твердых радиоактивных отходов в специальных могильниках;
- переработка жидких радиоактивных отходов(ЖРО), для чего под землей была сооружена сложнейшая система из нержавеющих труб, испарителей, фильтров.

На момент приема БТБ в состав флотилии все эти сооружения были в аварийном состоянии, хранилище ТВЭЛов лопнуло по фундаменту и высокорадиоактивная вода стекала в океан. А система переработки жидких радиоактивных отходов не эксплуатировалась с самого начала, была запущена и разграблена.

А не использовали ее потому, что был найден более простой способ - сливать радиоактивную воду в специальный технический танкер, разбавлять ее чистой морской водой до терпимого уровня и потом сливать эту смесь в океан в районах специальных полигонов. Позднее стали на этих же танкерах вывозить твердые радиоактивные отходы и сбрасывать их в море. По этому поводу были протесты Японии, Южной Кореи и даже преследования наших технических танкеров военными кораблями этих стран. Кстати, на Северном Флоте картина была та же.

Деятельность береговых технических баз должно было контролировать Техническое Управления ТОФ, в составе которого был специальный отдел, в кортом получали деньги более десятка офицеров-физиков. Но надо было избавиться от береговых технических баз, от больших неприятностей, с ними связанных; ведь надо будет отвечать за бездеятельность, за преступную беспечность и равнодушие. Инициатором передачи баз и на ТОФ и на Северном Флоте был, как ни странно, начальник Главного Технического Управления ВМФ СССР адмирал Новиков. При приеме базы в состав 4-ой флотилии был составлен протокол технического состояния, командующему флотом адмиралу Сидорову доложили, что база в аварийном состоянии и что в составе штаба флотилии нет специалистов физиков для контроля за деятельностью базы и особенно за проведением операции N1.

Такова предыстория.
В начале августа офицеры перегрузочной команды благополучно заменили активную зону на одном реакторе, а при перегрузке второго произошло ЧП. Когда в реактор загружены все элементы активной зоны, крышка реактора ставится на место, обтягивается и реактор проверяется на гидравлику, т.е. надавливается водой до 36 кг. Кормовой реактор этого испытания не выдержал, потек на 12 килограммах. Об этом ЧП надо было немедленно доложить по команде и оперативной службе вплоть до Главного Технического Управления. Но офицеры перегрузочной команды решили не докладывать. Была пятница, 9 августа 1985 года. Они решили в субботу 10 августа прийти на лодку и "втихую" устранить причину. А причиной ЧП стал посторонний предмет, попавший на уплотнительное медное кольцо. Офицеры решили поднять крышку реактора, очистить кольцо, поставить крышку на место и провести гидравлическое испытание. Будет все нормально - и концы в воду.
Они были уверены, что все пройдет гладко. Согласно действующих документов на каждой операции N 1 должны присутствовать офицеры технического управления ТОФ, даже в том случае, когда береговые технические базы были переданы из состава технического управления ТОФ в состав 4-ой флотилии.
Наступил этот роковой день - суббота 9 августа.
Одиннадцать офицеров перегрузочной команды сняли крепления с крышки реактора, и кран плавучей мастерской начал поднимать ее.
Офицеры рассчитали расстояние, на которое кран мог поднять крышку так, чтобы не началась цепная реакция. Но они не знали, что вместе с крышкой вверх пошла компенсирующая решетка и остальные поглотители.
Создалась критическая ситуация, дальнейший ход событий зависел от малейшей случайности.
И она произошла.
Крышка с компенсирующей решеткой и поглотителями висела на кране, а кран был на плавмастерской, которая могла качнуться в ту или иную сторону т.e. еще более поднять крышку на пусковой уровень или опустить. Как раз в этот момент с моря подошел торпедолов и на скорости в 11 -12 узлов прошел по бухте Чажма.
Прошел на такой скорости, несмотря на предупреждающие сигналы на брандвахте.
От торпедолова пошла волна. Она качнула плавмастерскую с краном.
Крышка реактора была выдернута со всей системой поглотителей на еще большую высоту и реактор вышел на пусковой уровень.
Произошла цепная реакция.
Выделилось огромное количество энергии, произошел выброс всего, что было в реакторе, над ним и рядом с ним вверх. Перегрузочный домик сгорел и испарился, сгорели в этой вспышке офицеры-перегрузчики, кран на плавмастерсокй вырвало и выбросило в бухту. Крышка реактора весом в 12 тонн вылетела (по свидетельствам очевидцев) вертикально вверх на высоту полтора-два километра и снова рухнула вниз на реактор. Потом она свалилась на борт, разорвав корпус ниже ватерлинии. Вода из бухты хлынула в реакторный отсек. Все, что было выброшено в момент взрыва, легло на К-431, К-42, плавучую мастерскую, дозиметрическое судно, акваторию бухты, пирсы, завод, сопки и поселок. Ветер был со стороны бухты на завод и поселок. В считанные минуты все вокруг взорвавшейся лодки, все, попавшее в след выброса, стало радиоактивным. Уровни гамма-излучения в десятки, сотни раз превышали санитарную норму. Это произошло в 12 часов 5 минут.

Я в это время был на борту самолета, подлетавшего к Владивостоку.
Командный состав ТОФ находился в Москве у Главнокомандующего ВМФ и возвращался домой. Приземлились мы около 15.00, к самолету подбежал дежурный офицер и доложил, что командующего 4-ой флотилии приглашают к телефону. Я понял - что-то произошло, сердце защемило. Подошел к телефону, оперативный дежурный флотилии доложил: - В Чажме произошел тепловой взрыв реактора. Я тогда подумал, что произошло не самое страшное, взрыв тепловой, не ядерный, мне немного полегчало. Сел в машину и поехал на завод. На завод прибыл в 16.00, машина въехала прямо к пирсу, где стояла К-431. Всюду пусто, ни души. Я прошел на дозиметрическое судно, потом на К-42. И тут ни души. Обстановку оценил мгновенно. Стало ясно - К-431 тонет, реакторный отсек заполнен водой, вода уже стала поступать в кормовые отсеки. Глубина у пирса была 15 метров, осадка у К-431 - 7. Решение пришло сразу - аварийную лодку надо посадить на осушку, как в док, но для этого надо было убрать плавмастерскую на рейд, освободить К-431 от всякого рода концов: швартовов, электрокабелей, вентиляционных систем, переходного и энергетического мостиков. Но как все это сделать одному? И вдруг из ограждения рубки К-42 вышел дежурный этой подводной лодки капитан-лейтенант. К сожалению, я не запомнил его фамилии. Вместе с ним мы стали освобождать тонущую лодку от всего, что связывало ее с берегом. Отогнали плавмастерскую и в этот момент к аварийной лодке подошел морской буксир. Я объяснил его капитану обстановку и дал команду полным ходом тянуть К-431 на берег до посадки на грунт. Мы с капитан-лейтенантом в это время рубили пожарными топорами все, что можно было перерубить, снимали то, что можно было снять, сломать под тягой буксира. Вот так мы и освободили К-431, и морской буксир на полном ходу посадил ее на осушку. Лодка перестала тонуть. Затем прибыла с флотилии аварийная партия во главе с моим заместителем по электромеханической части инженер- капитаном 1 ранга О.Д.Надточием. В составе аварийной партии были только офицеры штаба флотилии. Они осушили реакторный отсек и подводная лодка подвсплыла, потом заварили рваный борт, и К- 431 снова поставили к дозиметрическому судну, но уже первым корпусом. Вместе с аварийной партией прибыли офицеры службы радиационной безопасности (СРБ) флотилии и начали обмеры зоны аварии. В зоне аварии и на самой ПЛ работали офицеры штабов флотилии и СРБ. Матросы срочной службы не использовались. Работа продолжалась до 16.00 23 августа. Ежедневно группа, проработавшая в зоне аварии, отправлялась в госпиталь, где у них брали кровь на анализы. На следующий день на лодке работала новая группа. Всего через зону аварии прошло около 150 человек. За зоной аварии был завод и поселок, там работами руководил командующий Приморской флотилии вице-адмирал Легкий Николай Григорьевич, а общее руководство осуществлял Сидор В.Н. В этой зоне работали строители, полки химической защиты флота, рабочие завода и служба радиационной безопасности завода. Химический и радиационный контроль осуществлялся под личным руководством начальника химслужбы флота капитаном 1 ранга Киселевым. 23 августа в 16.00 я на буксире перевел К-431 через залив Стрелок в бухту Павловского, основную базу 4-ой флотилии к нулевому пирсу. Там она стоит и сегодня, и попрежнему "светится". К сожалению, там таких "грязных" лодок на отстое стало больше. Было проведено расследование этой катастрофы комиссией, которую возглавлял начальник Главного Технического Управления ВМФ адмирал Новиков. Вот какие выводы сделала комиссия о причинах несанкционированного пуска реактора:

1.Нарушение руководящих документов по перегрузке активных зон реактора.
2.Отсутствие контроля за организацией перегрузки.
3.Реакция шла 0,7 секунды. Излучение было более 50 тысяч рентген.
4.Главный виновник - командующий 4-ой флотилии атомных подводных лодок ТОФ контр-адмирал Храмцов Виктор Михайлович.

Но читателю предельно понятно, что главный виновник этой катастрофы начальник ГТУ ВМФ адмирал Новиков и начальник ТУ ТОФ контр-адмирал Горбарец.

Что же было дальше? Я получил неполное служебное соответствие от Главнокомандующего ВМФ и строгий выговор с занесением в учетную карточку от партийной комиссии ТОФ. Еще два года работы на полную самоотдачу и обращение к Богу помочь, немного удачи. Бог помог. Два этих года были результативными и удачливыми. Я снял неполное служебное соответствие и партийное взыскание, получил очередное воинское звание - вице-адмирала. На этом можно было бы поставить точку. Но хочу обратить внимание читателей - события развивались в период с 1985 по 1988 годы. А сейчас на дворе 1998 год. У меня сложное чувство: с одной стороны абсолютная, наглая несправедливость, а с другой стороны мне удалось уменьшить последствия этой катастрофы. Своими действиями и действиями офицеров флотилии. Но к сожалению, сегодня я не боец, я инвалид второй группы, бессрочно, как некоторые молодые говорят и пишут - ушедший в пенсионное небытие.

	Храмцов Виктор Михайлович
	Зона аварии.
	Карта зоны загрязнения.