Владимир Шигин
С-117 НЕ ВЫШЛА НА СВЯЗЬ...

Море неохотно расстается со своими тайнами. Иногда на это уходят долгие годы, однако чаще всего тайны так и остаются тайнами. Сегодня почти никто уже и не помнит загадочную и трагическую историю подводной лодки С-117. Время стерло из памяти многое. И все же думается, настала пора рассказать о том далеком от нас событии.
...Начало тридцатых годов. На дальневосточных рубежах Советского Союза в то время было тревожно. У берегов то и дело появлялся огромный японский флот. Из-за Амура грозили белокитайцы. В те дни руководство страны приняло решение о создании нового флота — Тихоокеанского. А так как строить крупные надводные корабли отечественная промышленность пока еще не могла, основу будущего флота должны были составить на первых порах подводные силы. Строить подводные лодки начали в Ленинграде, затем секциями, на платформах их перевозили во Владивосток, где уже и производилась окончательная сборка.
Одной из первых доставленных на Дальний Восток подводных лодок была лодка под заводским номером 226, получившая после вступления в строй наименование “Макрель”. Вскоре, впрочем, имена собственные для названий подводных лодок были отменены и “Макрель” стала именоваться более прозаично—Щ-117. Щ-117 являлась головной подводной лодкой типа “Щука”, новой серии “5-бис”. Всего лодок этой серии было построено ровно тринадцать — чертова дюжина!
Щ-117 была заложена в Ленинграде 10 октября 1932 года. На воду же ее спустили во Владивостоке 15 апреля 1934 года, а 28 января следующего года на ней подняли военно-морской флаг.
Водоизмещение Щ-117 составляло в надводном положении 600, а в подводном 722 тонны. Длина лодки была 58 метров, ширина 6, а осадка 4 метра. Под дизелями “Щука” могла развивать ход до 12 узлов, под электромоторами же, под водой,— восемь. В носовой части лодки располагались четыре торпедных аппарата, в корме — еще два. Кроме этого, “Щука” имела одно сорокапятимиллиметровое орудие и три пулемета. Экипаж подводной лодки насчитывал сорок человек.
Первым командиром Щ-117 стал капитан-лейтенант Николай Египко. А вскоре о лодке заговорила вся страна. Имена командира Щ-117 и членов экипажа не сходили со страниц газет. Подводная лодка была объявлена стахановской, а передовой опыт “энской подлодки Тихоокеанского флота” стал активно внедряться на всех флотах. Чем заслужила Щ-117 столь большое внимание, чем прославился ее командир и экипаж?
Дело в том, что в самом начале 1936 года “Щука” вышла в море, имея весьма необычный приказ — продержаться вдали от берега до полного истощения всех припасов, до полного предела сил экипажа. Вопрос этот был для того времени далеко не праздным: ведь “Щукам” в случае войны предстояло действовать на океанских коммуникациях противника, а проектная автономность, двадцать суток, была для этого явно недостаточной. Поэтому задачу Щ-117 поставил лично нарком Ворошилов. Экипаж Николая Египко справился с поставленной перед ним задачей блестяще, вдвое перекрыв все расчетные нормативы. Это был настоящий подвиг и он не остался незамеченным. Командир “Щуки” был удостоен высшей награды государства — ордена Ленина, все остальные члены экипажа получили ордена Красной Звезды. Подводная лодка установила рекорд для субмарин своего класса, пробыв под водой на ходу более трехсот сорока часов. За время похода она прошла три тысячи миль, из них более трехсот — под водой.
Из воспоминаний адмирала флота Владимира Афанасьевича Касатонова, командовавшего в то время однотипной тихоокеанской “Щукой”:
“Настоящим новатором стал командир Щ-117 Николай Египко. Шел уже 1935 год, когда Георгий Никитович Холостяков, ставший к тому времени уже командиром 5-й морской бригады, выступил с заявлением о необходимости испытания подводных лодок на продление предельной автономности. Инициативу немедленно поддержали, и в январе 1936 года Щ-117 по пробитому во льду фарватеру покинула родную бухту. Николай Петрович, как командир, почти не покидал ходового мостика. Штормило непрерывно. Ветер достигал десяти баллов. Было морозно. Автономка продолжалась без малого сорок суток, что ранее для лодок нашего проекта было просто немыслимым!
Перед выходом на позицию комбриг Холостяков, находившийся на плавбазе “Саратов” в одной из бухт, приказал зайти к нему для проверки. Египко сразу стал перед дилеммой. Подходы к бухте забиты льдом. Что делать? Ломать ли ледяные глыбы форштевнем или перехитрить природу, попытавшись преодолеть преграду под водой? Взвесив все “за” и “против”, остановился на втором варианте. Штурман Миша Котухов сделал предварительную прокладку, рассчитал курсы и время. Не без волнения погрузились. Расчеты штурмана оказались точными, команда работала прекрасно, и через какой-то час лодка всплыла рядом с плавбазой, пробив лед силой плавучести и вызвав на “Саратове” бурю восторгов.
На следующий день, когда проверка кончилась, “Щуку” допустили к выполнению задания. Снова ушли под воду, и над лодкой снова был лед. На этот раз прошли под ледяным панцирем пять миль. Ну а потом началось самое трудное.
Зимние шторма не щадили подводную лодку. Не щадили и людей. В один из дней при всплытии волной сорвало металлический лист надстройки, повредило лаз кормовой цистерны. Неисправность немалая, а тут еще шторм!
Надо было что-то решать, и Египко кликнул добровольцев. Идти в ледяные волны порывались почти все. Отобрали самых опытных. Пошли боцман П. Шаронов и рулевой А. Пекарский. Насквозь промокшие и замерзшие, они не покинули палубы, пока не устранили неисправность, и лишь под утро вернулись в центральный пост. Буквально через несколько дней новая неприятность — самоотдача якоря. И снова добровольцы, на этот раз В. Манышкин, ф. Петров и Н. Смирнов, исправили положение. Очень выручила в этом плавании и хорошо отработанная ранее взаимозаменяемость экипажа. Каждый был готов заменить одного из своих товарищей. И когда внезапно заболел командир БЧ-2—3 Дмитрий Горбиков, вахтенным командиром вместо него немедленно заступил военком С. Пастухов.
И вот позади сорок суток зимнего автономного плавания. Встречали торжественно. Гремел оркестр, произносились речи. А они стояли в строю бородатые, пропахшие насквозь суриком и соляркой, но счастливые своей победой над океанской стихией. Теперь сомнений не было ни у кого: “Щуки” могут находиться в море сорок суток и более!
В апреле постановлением ЦИК СССР весь личный состав Щ-117 за отличное выполнение поставленной задачи был награжден орденами. До сих пор в моем домашнем архиве хранится пожелтевший экземпляр тихоокеанской газеты “Боевая вахта” тех дней, где первая полоса полностью посвящена нашему экипажу. Сверху красными буквами заголовок: “Опыт стахановцев корабля — всему флоту!”
А 1 мая 1936 года Николай Египко выступил и по Всесоюзному радио. Его речь опубликовали газеты, матросы записывали ее в свои записные книжки. Слова командира были близки и дороги каждому из нас. И даже теперь, когда я перечитываю их, сердце начинает биться учащенно: “Товарищи, старые доблестные моряки с крейсеров “Изумруд”, “Аврора”, “Дмитрий Донской” и броненосца “Адмирал Ушаков” — участники Цусимского боя! Можете не сомневаться, Цусима больше не повторится! Правительство направило на Тихоокеанский флот самых верных, испытанных сынов рабочего класса и трудового крестьянства. Совсем недавно подводная лодка Серафима Чурсина установила замечательный рекорд длительности и автономности плавания. Затем моя лодка перекрыла рекорд Чурсина. Правительство отметило героическую работу экипажа высокой наградой — орденом; а сейчас мой рекорд перекрыт подводной лодкой, которой командует Александр Бук.
Цусима не повторится! Если враг сунется на священную землю Страны Советов с моря, мы будем бить его ничуть не хуже, чем в воздухе и на земле”.
Почему я так подробно остановился на походе Щ-117? Только потому, что все мы, подводники-тихоокеанцы, тоща сверяли свои успехи и достижения именно по лодке Египко”.
Вскоре после завершения похода на Щ-117 произошла смена командира. Николай Павлович Египко, сдав дела, отправился добровольцем в Испанию, сражаться с диктатурой Франко. Воевал там бывший командир “Щуки” на подводных лодках, вписав немало героических страниц в историю испанской гражданской войны. За подвиги в Испании Египко будет награжден Золотой Звездой Героя, став первым в стране Героем Советского Союза среди подводников. А командирскую должность на Щ-117 после него принял человек, чей вклад в историю отечественного флота не менее значим, чем у первого командира “Щуки”. Вторым командиром Щ-117 стал однокашник Египко по училищу имени Фрунзе Магомет Гаджиев. Ныне само имя Гаджиева овеяно легендой. В честь его назван далекий заполярный гарнизон, имя его долгие годы носил боевой корабль. В 1942 году командир дивизиона крейсерских подводных лодок Северного флота Герой Советского Союза Магомет Гаджиев погибнет в неравном бою, а подводная лодка, на мостик которой он впервые поднялся командиром, переживет его ровно на десять лет...
Спустя некоторое время Щ-117 перешла из Владивостока в Советскую гавань, в состав бригады подводных лодок Тихоокеанского флота. В годы Великой Отечественной лодкой командовал капитан-лейтенант П. Синец-кий. “Щука”, как и остальные подводные лодки Тихоокеанского флота, активно готовилась к возможным боевым действиям, но принять участие в боях ей не пришлось. Однако часть экипажа “сто семнадцатой” сражалась в бригадах морской пехоты под Москвой и Сталинградом.
Не довелось принять участие Щ-117 и в войне с Японией. Боевые действия были столь скоротечны, что “Щука” так и не успела выйти на позиции. Кончилась война, и начались будни мирных дней. Лодка все так же базировалась в Совгавани, отрабатывала задачи боевой подготовки в полигонах, участвовала в различных учениях. В 1950 году “Щука” прошла капитальный ремонт, в ходе которого были заменены дизеля, а в следующем — еще и гарантийно-текущий. К этому времени подводную лодку еще раз переименовали.
В соответствии с новой классификацией кораблей в Советском ВМФ она получила новое тактическое на именование—С-117. Тогда же 3-я бригада подводных лодок, куда входила “Щука”, была переименована в 90-ю, которую в свою очередь включили в состав только что образованного 7-го ВМФ, имевшего Совгавань своей главной базой. Небезынтересен и тот факт, что командующим 7-м флотом был назначен вице-адмирал Г. Холостяков, бывший в свое время первым командиром дивизиона подводных лодок, в который тоща входила и только что спущенная со стапелей “сто семнадцатая”.
К началу пятидесятых годов С-117 была уже далеко не новым кораблем, однако возложенные на нее задачи она выполняла успешно. Только за 1952 год лодка имела 72 ходовых дня, совершив за это время более двухсот погружений. В ноябре 1952 года лодка прошла докование во Владивостоке, а затем совершила переход в родную базу, выполнив попутно целый ряд боевых упражнений. До последнего, рокового выхода в море оставалось уже совсем немного. Из документа расследований: “ПЛ С-117 укомплектована подготовленным личным составом полностью. Подводной лодкой С-117 в 1952 году были отработаны задачи № 1 и № 2 КПЛ-48. Задача № 3 КПЛ-48 отработана в полном объеме, но не принята. В целом ПЛ С-117 подготовлена к выполнению задач одиночным кораблем. Командир ПЛ С-117 и все офицеры корабля в 1952 году принимали участие в тактической игре № 1 по разведке и тактической игре № 2 по групповым действиям. Капитан 2-го ранга Красников в 1951 году был посредником на ПЛ М-120, которая выполняла задачи разведки в районе порта Холмска в ходе тактического учения 90 БПЛ. По техническому состоянию всех механизмов ПЛ к моменту выхода в море 14. 12. 52 г. замечаний не имели. Аккумуляторная батарея при зарядках газовыделение имела в пределах нормы. Состояние прочного корпуса удовлетворительное. Все электромеханизмы ПЛ перед выходом находились в удовлетворительном состоянии. Личный состав БЧ-5 ПЛ С-117 был подготовлен к обеспечению надводного и подводного хода корабля в простых и сложных условиях. Это давало возможность и право командиру 90 БПЛ включить ПЛ С-117 в настоящее учение, как подготовленную”.
Командиром подводной лодки в это время уже два года был капитан 2-го ранга В. А. Красников, опытный, прошедший войну офицер.
Из характеристики капитана 2-го ранга Красникова: “Командир ПЛ капитан 2-го ранга Красников В. А. назначен на должность 19.01.61 г. приказом ВМФ № 0200. Стаж службы в подводном плавании 11 лет. В должности помощника командира подводной лодки был около 7 лет. В связи с ремонтом ПЛ в 1951 г. задач БП с выходом корабля в море не выполнял. Однако выходил в море на других подводных лодках, типа “С”, в качестве дублера командира корабля и назначался посредником на ПЛ С-120, выполнявшей задачу разведки порта Холмск в 1951 г., на тактическом учении флота.
В мае-июне 1952 г. сдал зачеты на допуск к самостоятельному управлению ПЛ типа “С” командиру 90-й БПЛ и флагманским специалистам флота. Дважды был проверен Командующим флотом и 6.08.52 г. приказом Командующего 7 ВМФ № 0365 был допущен к самостоятельному управлению подводной лодкой типа “С”.
Тактически подготовлен. Управляет кораблем хорошо. Корабль, море и военно-морскую службу любит. Является кандидатом на должность командира большой подводной лодки”.
А вот отрывки из характеристик остальных членов экипажа С-117 (материалы расследования дела о С-117):
“Заместитель командира ПЛ по политической части капитан 3-го ранга Лавриков А. М. назначен на ПЛ 12.12.51 г. Имел стаж службы на подводных лодках 3 года. Имеет положительную партийно-политическую характеристику... Старший помощник командира ПЛ капитан-лейтенант Корцемалов В. С. к порученным служебным обязанностям относится добросовестно. Опытный офицер-подводник, на подводных лодках служит семь лет. В 1952 г. окончил ВСКОС по классу командиров подводных лодок и намечался к перемещению на должность командира подводной лодки типа “М”... ...Командир БЧ-У старший инженер-лейтенант Кардаполов Г. М. в должности с декабря 1951 г. Управление техническими средствами освоил удовлетворительно. Практические навыки по эксплуатации требуют дальнейшего упрочения и расширения. Руководящие документы, инструкции и наставления по специальности знает хорошо. Имеет практические навыки по борьбе за живучесть в подводном и надводном положении. Командир БЧ-1 старший лейтенант Котов Н. С. в подводном плавании с 1948 г., на должность назначен после окончания ВСКОС приказом ВММ № 03577 от 23.09.52 г. Командир БЧ-Ш лейтенант Еременко А. М. специальность освоил недостаточно. По его вине в 1952 г. была выведена торпеда ВТ-46. Фельдшер ПЛ лейтенант медслужбы Коломиец А. Д. назначен на должность приказом Командующего 7 ВМФ № 498 от 17.10.52 г. Имеет положительную характеристику. Кроме того, на ПЛ в море выходили: командир ПЛ С-23 капитан 3-го ранга Нечитайло В. Ф. в качестве посредника; секретарь парткомиссии ПО 90 БПЛ капитан 2-го ранга Вознюк С. Г. Старший инженер-лейтенант Гутман Я. М., старший инженер по водоподготовке химлаборатории Химотдела флота. Старший офицер 3-го отд. развед. управления 7 ВМФ старший лейтенант Янчев В. П. Бывший командир БЧ-1 ПЛ С-117 лейтенант Винокуров ранее недисциплинированный, но в последнее время значительно улучшил свое отношение к службе и грубых проступков не допускал. Всего на подводной лодке выходило в море 52 человека. Личный состав лодки был подготовлен по специальности к обслуживанию механизмов при плавании корабля в различных условиях обстановки”.
Вспоминает бывший начальник штаба 90-й бригады подводных лодок вице-адмирал в отставке Юрий Сергеевич Бодаревский: “Положа руку на сердце я и сегодня могу сказать, что С-117 была подготовлена к выполнению задач в море нормально. Придя из Владивостока, она успешно сдала задачу по подводному маневрированию. Командира “сто семнадцатой” Васю Красникова я знал давно и хорошо. Всю войну провоевали вместе на черноморских “малютках”. Был я даже и на его свадьбе. Уже после того, как мы в 1942 году оставили Севастополь и наши лодки базировались в Хоби, он там женился на дочери нашего комдива Колтипина. В жизни Василий был человек порядочный, а как подводник — грамотный. Вообще у нас тоща в 90-й бригаде было очень много офицеров-подводников с Черного моря, и все мы знали, кто чего стоит, еще по войне. Так вот, Красникова уважали, и не только за его боевое прошлое, но и за то, как он командовал своим кораблем уже на 90-й бригаде”.
Из воспоминаний капитана 1-го ранга в отставке Анатолий Васильевич Тисленкова: “Со старпомом “сто семнадцатой” Володей Карцемаловым мы были однокашниками про училищу. Вместе пришли в подплав, вместе плавали на соседних “Щуках”. Человек он был очень порядочный, требовательный ко всему, что касалось службы, и очень знающий. До назначения на С-117 четыре года прослужил помощником на “малютке”. Дружить с ним было легко. Володя был очень общительный и веселый. Родом он был из Владивостока, там же незадолго до гибели и женился на девушке, с которой дружил много лет. На память о нем у меня осталась сегодня лишь подаренная им фотография. На ней он еще лейтенант. Таким молодым Володя для меня и остался”.
14 декабря 1952 года на 90-й бригаде подводных лодок началось плановое учение, озаглавленное в документах литерами ТУ-6. Тема учений в боевом распоряжении была обозначена так: “Нанесение ударов группой подводных лодок и при наведении разведывательной авиацией”. Согласно плану, в учении должны были принять участие шесть подводных лодок бригады: М-253, М-277, М-278, С-119, С-120 и С-117. Подводные лодки должны были развертываться в составе двух групп. При этом одна из лодок должна была выйти в море несколько раньше, чем остальные, для ведения разведки и наведения на корабли условного противника двух следующих за ней “волчих стай”. Выполнять задачу разведки и была назначена С-117.
Было одиннадцать часов утра местного времени, когда 14 декабря С-117 отошла от причала Советской гавани. Матросы с соседней лодки отдали швартовые концы уходящей “Щуки”. Все было как всеща, обыденно и буднично. Сколько таких выходов было уже раньше! Только, может быть, в этот раз как-то особенно тоскливо звучал ревун да печально шуршала о веретенообразный корпус подводной лодки ледяная шуга. Было ли у кого-нибудь из членов экипажа С-117 предчувствие грядущей беды, кто теперь сможет об этом поведать?
Спустя пять часов вслед С-117 в море вышли три “малютки” — первая тактическая группа, а за час до полуночи и две оставшиеся “Щуки”, составлявшие вторую группу. Обе группы взяли курс в свои маневренные районы в Татарском проливе, где должны были ожидать подхода кораблей “противника”, отряд которых обозначал корабль-цель ЦЛ-27, выходящий из Холмска.
Данные с ЦЛ-27 должна была передать на подводные лодки С-117. Сама же “сто семнадцатая” должна была занять позицию недалеко от Холмска, чтобы иметь возможность контролировать все выходящие из порта суда.
На береговом КП бригады в командование учениями тем временем вступил командир бригады капитан 1-го ранга В. М. Прокофьев. На аэродромах разогревали моторы самолеты 8-го разведывательного авиационного полка Тихоокеанского флота. Они должны были помочь С-117 в обнаружении условного противника.
А что происходило в это время на борту “сто семнадцатой”? В 18 часов 50 минут 14 декабря на КП бригады приняли радиограмму с подводной лодки. В ней командир С-117 доносил, что на “щуке” вышел из строя правый дизель и лодка продолжает движение в назначенный район под вторым.
В 20 часов 25 еще одна неприятная новость. Оперативный дежурный штаба флота дал оповещение на корабли и суда об обнаружении в районе Холмска плавающей якорной мины. Дрейфующую мину заметили с берегового поста наблюдения.
В 20 часов 30 минут 14 декабря Командующему флотом доложили об обнаружении плавающей мины и о местонахождении кораблей 90-й бригады в море. А о получении 90-й бригадой подводных лодок телеграммы от ПЛ С-117 в Штаб флота доложено не было. Почему? Никаких внятных объяснений этому факту не имеется.
В 21 час 55 минут 14 декабря начальником оперативного управления штаба флота в связи с невозможностью выхода кораблей из Корсакова и Совгавани из-за опасной ледовой обстановки было принято решение для поиска плавающей мины в районе Холмска с рассветом 15 декабря использовать ЦЛ-27, находящийся в этом районе.
В 0 часов 25 минут 15 декабря оперативный дежурный передал на корабли и суда уточненные данные координат мины. В 1 час 06 минут от командира С-117 была получена квитанция на переданную радиограмму.
В 03 часа 15 минут командир “сто семнадцатой” донес в штаб бригады о введении в строй правого дизеля и продолжении выполнения задачи.
Согласно плану учений корабль-цель должен был покинуть Холмск около семнадцати часов. Именно в это время на КП бригады и ждали донесения капитана 2-го ранга Красникова об обнаружении выходящего корабля. Но донесения не последовало, С-117 упорно молчала. Особого беспокойства на КП, впрочем, это первоначально не вызвало.
Ведь возможно, что лодка просто не заметила выходящий корабль, или что-то случилось с аппаратурой связи, или оборвало антенну. К тому же штаб бригады был полностью поглощен все нараставшей динамикой учений.
В 19 часов комбриг капитан 1-го ранга Прокофьев запросил С-117, требуя усилить бдительность, а также донести свое место. Подводная лодка по-прежнему не отвечала. Тогда-то у командования бригады и появилась первая тревога за молчавшую С-117.
Наступило 16 декабря. В течение всей ночи штаб бригады неоднократно продолжал запрашивать С-117, упорно требуя донести свое место и состояние корабля. Но эфир молчал.
Ранним утром капитан 1-го ранга Прокофьев позвонил начальнику штаба 7-го флота контр-адмиралу Радионову и доложил:
— С середины прошлых суток отсутствует связь с С-117.
Радионов ответил: — начинайте непрерывно передавать радиограммы о немедленном возвращении лодки на базу.
В 19 часов 16 декабря подводной лодке С-117 передано очередное приказание включить ходовые огни и немедленно возвратиться на базу.
Подводная лодка С-117 на радиограмму, однако, не ответила. В час ночи 17 декабря дан сигнал “конец учения”, кораблям возвратиться в базу. А ЦЛ-27 — следовать в район Холмска на поиск ПЛ С-117.
В 8 часов 34 минуты 15 декабря вахтенный сигнальщик ЦЛ-27 по пеленгу 286 на расстоянии 15—20 кабельтовых наблюдал силуэт, предположительно подводной лодки. В 8 часов 37 минут силуэт скрылся.
В 19 часов 15 декабря командир 90-й бригады дал на подводную лодку С-117 телеграмму следующего содержания: “Донесите результаты разведки, плавающая мина уничтожена”. Эта телеграмма через узел связи была передана 13 раз. Командир 90-й бригады об этом доложил начальнику штаба флота.
В 19 часов 35 минут 15 декабря начальник штаба флота приказал командиру 90-й бригады спросить С-117 о ее месте и действиях.
В 23 часа 15 декабря командир 90-й бригады дал телеграмму на подводную лодку С-117, чтобы она донесла свое место и действия.
В 01 час 40 минут 16 декабря оперативный дежурный штаба флота по приказанию Командующего и начальника штаба флота дал на С-117 телеграмму следующего содержания: “Почему долго не даете о себе знать. Беспокоимся. Доложите место и действия”. Распоряжение передавалось на С-117 несколько раз через узел связи флота.
В 00.30 17 декабря Командующий флотом вице-адмирал Холостяков дал указание командиру 90-й бригады о прекращении учения и поиска С-117 силами подводных лодок.
В 04 часа 17 декабря начальник штаба флота через оперативного дежурного и штаб флота передал приказание: “Приготовить для поиска подводной лодки С-117 следующие силы и средства: от ВВС — самолет ПУ-ба; от 172-й бригады эсминцев — эсминец “Верткий”; от аварийно-спасательной службы флота — спасательное судно “Золотой”; от 29-й дивизии ОВР — два тральщика; от тыла флота — транспорт “Вишера” и морской буксир МБ-21 для проводки кораблей через лед.
В 07 часов 17 декабря по приказанию начальника штаба флота для передачи телеграмм на С-117 десять раз запускался мощный передатчик. Однако подводная лодка молчала по-прежнему.
Приказание о выходе спасателя “Золотой” на оказание помощи подводной лодке было получено непосредственно ВРИО начальника АСС' 7-го ВМФ капитаном 1-го ранга Федяевым от начальника штаба 7-го ВМФ контр-адмирала Радионова в 19 часов 17 декабря 1952 года. “Золотой” вышел по назначению через 53 минуты после получения приказания.
Общий сигнал об аварии согласно “Инструкции по оказанию помощи” по Главной базе не давался.
По докладу из Корсакова ВРИО начальника АСС инженер-капитана 1-го ранга Федяева от 23 декабря 1952 года в 436-м дивизионе АСС создана специальная судоподъемная группа с необходимыми техсредствами и имуществом, находящаяся в немедленной готовности к выходу на подъем аварийной подводной лодки.
Имеющаяся в 436-м дивизионе поисковая аппаратура М-5 была демонтирована с находящегося в ремонте большого охотника БО-355 и 21 декабря установлена на тральщике ТЩ-588 29-й дивизии ОВР. Из-за сложной ледовой обстановки выход ТЩ-588 на поиск С-117 не состоялся. Аппаратура была вновь демонтирована и 24 декабря направлена самолетом в Корсаков для монтажа ее на тральщике Южно-Сахалинской военно-морской базы.
В дополнение к проводимым мероприятиям в целях усиления работ по поиску 18 декабря был запрошен начальник АСС 5-го ВМФ о возможности высылки имеющегося там поискового корабля с установкой на нем поисковой аппаратуры М-5. Однако использовать поисковый корабль АСС 5-го ВМФ пока не удалось, так как, по сообщению начальника АСС 5-го ВМФ, поисковый корабль имеет штормовое ограничение, аппаратура М-5 не работает.
24 декабря у начальника АСС ВМС инженер-вице-адмирала Фролова запрошен дополнительный комплекс аппаратуры М-5 со специалистом для отправки в Корсаков с целью усиления поисковых работ.
Руководство спасательными работами в районе поиска возглавил ВРИО начальника АСС флота инженер-капитан 1-го ранга Федяев. При нем группа специалистов АСС флота: главный инженер, водолазный специалист, корабельный инженер и врач-физиолог.
Как же осуществлялся поиск пропавшей подводной лодки? С прибытием первой партии тральщиков ТЩ-524, ТЩ-588, вышедших из Совгавани 19 декабря к Холмску, они начали обследование металлическими и придонными тралами района, где 15 декабря ЦЛ-27 наблюдал силуэт подводной лодки.
Осмотр западного побережья острова Сахалин от Холмска на Север до Томари и на юг осуществляли армейские части и пограничники.
Кроме этого, поиск осуществляли до 20 декабря эсминец “Верткий”, спасатель “Золотой”, подводные лодки С-119 и С-120.
21 декабря к ним присоединились три тральщика 29-й дивизии ОВР, два тральщика 113-й Бригады ОВР.
К 22 декабря в район Холмска прибыл спасатель “Тетюхе”, а 23 декабря — еще два тральщика 6-го ВМФ.
С воздуха поиск С-117 вели два самолета ПУ-ба, один из Совгавани, один из Корсакова. Указания по поиску были даны и местным рыбакам.
Учитывая возможность случайного тарана С-117 каким-либо судном гражданского министерства, 18 декабря были даны указания командиру Южно-Сахалинской военно-морской базы, а 19 декабря передана просьба командованию 5-го ВМФ осмотреть все суда, прибывающие в порты из района Холмска и находившиеся в районе Холмска 14—17 декабря.
Теперь начиная с 19 декабря все суда, прибывающие из района Холмска в Корсаков, Владивосток и Находку, тщательно осматривались водолазами, команды опрашивались, а результаты осмотров и опросов сообщались в штаб 7-го ВМФ.
В течение 19—24 декабря пограничниками было осмотрено все западное побережье о. Сахалина от мыса Крильон до мыса Яблочный, а солдатами Дальневосточного округа — от мыса Кузнецова до города Чехова. Никаких предметов с ПЛ С-117 не обнаружено.
Из воспоминаний капитана 1-го ранга в отставке А. В. Тисленкова: “Когда все случилось, вспомнили, что и командир лодки Красников и командир бригады Прокофьев не хотели, чтобы С-117 участвовала в учениях. Они просили для нее оргпериод, чтобы восстановить боеготовность, чтобы люди немного переключились с ремонтных дел на боевую учебу. Но начальник штаба флота контр-адмирал Радионов и слушать их не захотел. То, что С-117 пошла в море, вина только его. Однако ни в какие материалы расследований это не попало, ведь Радионов отдавал приказания устно... Все мы были потрясены известием о трагедии со “сто семнадцатой”. В том, что с лодкой случилась именно трагедия, сомнений ни у кого не было. И в это время начальник политотдела капитан 1-го ранга Бабушкин ни с того ни с сего заявил во всеуслышание, что, по его мнению, наша лодка ушла в Америку, что весь экипаж С-117 оказался негодяями и изменниками. Почему он так сделал, я не понимаю. Может, хотел перестраховаться на всякий случай? Боялся возможных обвинений в свой адрес в потере бдительности? Но ведь всему же есть предел! Когда он обозвал экипаж “сто семнадцатой” изменниками, жены офицеров с нее чуть было Бабушкина не убили. Да и все мы были очень возмущены его непорядочностью”.
Вспоминает супруга бывшего начальника штаба 90-й бригады Зинаида Бодаревская: “Командира лодки Васю Красикова и его супругу я хорошо помню и сейчас. Я была дома с детьми, когда вбегает соседка и кричит:
“Наша лодка в море погибла!” Мы вместе сразу и разрыдались. Сколько наших знакомых ребят вот так же не возвращались с моря в войну, и вот теперь снова... Несколько дней все были как невменяемые, всюду крики, плач. В душе еще надеялись, что, может быть, произойдет чудо и они вернутся. Молились. Но все было напрасно.
Дни шли за днями, и с каждым надежда таяла...”
Тем временем в Москву военно-морским министром Н. Г. Кузнецовым были вызваны для разбирательства по обстоятельствам гибели С-117 командующий 7-м флотом вице-адмирал Холостяков, командир 90-й бригады капитан 1-го ранга Прокофьев, начальник управления кадров флота капитан 1-го ранга Дьячков и начальник управления разведки флота капитан 1-го ранга Мельников.
Председателем комиссии по расследованию дела “Щуки” был назначен адмирал Андреев, который немедленно вылетел на Дальний Восток из Москвы.
А через несколько дней на зеленое сукно стола кремлевского кабинета Сталина лег документ следующего содержания:
“Товарищу Сталину И. В. Докладываем об обстоятельствах гибели подводной лодки С-117 Седьмого военно-морского флота. В период 14—16 декабря 1952 г. 90-я бригада подводных лодок, базирующаяся на Советскую Гавань, проводила тактическое задание по атаке группой подводных лодок во взаимодействии с разведывательной авиацией условно изображаемого конвоя.
Учение проводилось в районе Татарского пролива к югу от Советской Гавани. Руководил учением командир 90-й бригады подводных лодок капитан 1-го ранга Прокофьев. План учения был рассмотрен и утвержден Командующим флотом т. Холостяковым..
. Подводная лодка С-117 вышла из Советской Гавани в 11 часов 35 минут 14 декабря по местному времени с расчетом быть на позиции в районе Холмска к 8 часам 15 декабря.
Вопреки установленному в Военно-Морских Силах порядку донесении кораблями при нахождении в море своего места не реже двух раз в сутки руководителем учения капитаном 1-го ранга Прокофьевым, с одобрения Командующего флотом вице-адмирала Холостякова Г. Н. и начальника штаба флота контр-адмирала Радионова А. И., было запрещено подводным лодкам доносить о своих местах как при переходе на позицию, так и в ходе учения. Командирам подводных лодок было дано указание доносить только об обнаружении и об атаке конвоя.
В результате этого руководитель учения и штаб флота не могли знать точного места подводных лодок при их переходе, а также не знали времени занятия подводными лодками своих позиций.
Подводная лодка С-117 также не доносила о своем месте при переходе из Советской гавани в район порта Холмск.
Командир подводной лодки С-117 сделал два донесения в адрес командира бригады лодок: первое донесение в 18 часов 10 минут 14 декабря о поломке и выходе из строя правого дизеля и второе донесение в 3 часа 15 минут 15 декабря о том, что дизель введен в строй. При этом в обоих донесениях о месте подводной лодки указано не было.
Подводная лодка С-117 должна была донести об обнаружении корабля цели ЦЛ-27, который в 15 часов 15 декабря вышел из порта Холмска, но этого и других каких-либо донесений от подводной лодки не поступило.
Это обстоятельство позволяет считать, что подводная лодка С-117 погибла в период от 3 часов 15 минут до 15 часов 15 декабря, при этом наиболее вероятное время гибели подводной лодки между 3 часами 15 минутами и 8 часами 15 декабря, когда лодка при подходе к району разведки в темное время суток должна была погрузиться, с тем чтобы с рассветом быть в подводном положении. В 3 часа 15 минут 15 декабря подводная лодка С-117 находилась, как указано на прилагаемой схеме, в 43 милях на северо-запад от Холмска с глубинами моря в этом районе до 1000 метров. К 8 часам лодка должна была войти в район своей позиции, нарезанной в виде прямоугольника со сторонами 19 и 16 миль с центром почти на параллели Холмска, в 10 милях от него.
В этом районе подводная лодка должна была находиться до обнаружения цели ЦЛ-2. Глубина моря в районе от 100 до 500 метров и в узкой полосе прибрежной части меньше 100 метров.
Этот район был тщательно осмотрен, при этом на поверхности не было обнаружено ни сигнальных буев, выпущенных подводной лодкой, которые могли оказаться на поверхности моря при глубинах до 100 метров, ни других предметов, принадлежащих подводной лодке С-117. Сигналов о бедствии подводная лодка не имела. Это дает основание полагать, что подводная лодка погибла на больших глубинах.
Ввиду того, что достоверных данных о причинах гибели подводной лодки нет, об обстоятельствах гибели подводной лодки можно только предполагать.
Учитывая все ранее имевшие место случаи гибели подводных лодок, наиболее вероятно, что гибель подводной лодки С-117 могла произойти при следующих обстоятельствах: неправильное управление подводной лодкой при погружении и при маневрировании под водой; неисправность материальной части лодки; столкновение с надводным кораблем. Вместе с этим был тщательно изучен личный состав подводной лодки С-117 и рассмотрены возможности преднамеренного ухода подводной лодки в Японию или насильственного увода ее американцами. Личный состав имел высокое политико-моральное состояние и явился политически надежным, поэтому уход лодки в Японию не считаем вероятным. Сопоставляя все данные разведки о действиях американцев в Японском море за последнее время и учитывая решимость личного состава, считаем увод подводной лодки американцами невозможным.
Все наиболее вероятные обстоятельства гибели подводной лодки были рассмотрены комиссией, выезжавшей на Седьмой Военно-морской флот, и установлено:
1. По оценке Командованием флота и бригады подводных лодок, личный состав подводной лодки С-117 подготовлен был удовлетворительно. Командир подводной лодки — капитан 2-го ранга Красников В. М. Имел боевой опыт, полученный в Великой Отечественной войне. Командовал лодкой второй год, допущен к самостоятельному управлению лодкой, оценивается командованием как один из лучших командиров на бригаде.
Офицерский состав лодки также оценивается как подготовленный. Несмотря на значительное количество на подводной лодке матросов по первому году службы, значительная часть которых находится на лодке около года, подводной лодкой в течение 1952 года в процессе боевой подготовки были сданы две задачи, № 1 и 2, курса боевой подготовки подводных лодок, а также задачи по торпедным стрельбам, что давало право допустить подводную лодку С-117 к плановому учению.
Однако подводная лодка С-117 до учения находилась два месяца в ремонте в г. Владивостоке и возвратилась в Советскую Гавань 7 декабря, т. е. за 7 дней до начала учения.
Командование бригады и штаб флота не проверили уровень боевой подготовки лодки с выходом в море, а, основываясь на старой оценке подготовленности подводной лодки С-117, допустили участие ее в учении, чего без проверки делать не следовало. Свои действия командование флотом и командир бригады подводных лодок объясняет тем, что подводная лодка С-117 имела наибольшее, чем другие средние лодки, количество ходовых суток (более 70), успешно совершила перед учением трехсуточный переход из Владивостока в Советскую Гавань и в течение года выполнила до 200 погружений.
Учитывая двухмесячное пребывание подводной лодки в ремонте и замену за это время некоторой части личного состава, имеется вероятность гибели подводной лодки от неправильного маневрирования над водой.
2. Техническое состояние подводной лодки было удовлетворительное, так как лодка в течение 1946— 1950 гг. прошла капитальный ремонт и в 1952 году текущий ремонт с докованием. Техническое состояние аккумуляторной батареи на лодке также удовлетворительное.
Однако после нахождения лодки в ремонте материальную часть следовало тщательно проверить с выходом в море и посредством погружения.
Учитывая это, гибель подводной лодки по причине неисправности материальной части также является вероятной.
3. Подрыв подводной лодки на плавающей мине, как одно из вероятных обстоятельств гибели лодки, рассматривался в связи с тем, что 14 декабря в районе позиции подводной лодки в районе Холмска рыбаками была обнаружена плавающая мина.
Командующий флотом т. Холостяков и начальник штаба флота т. Радионов по получении оповещения об обнаруженной плавающей мине не закрыли район обнаружения мины для плавающих кораблей и судов, не дали приказания командиру бригады подводных лодок запретить подводной лодке С-117 следовать в район. Командир бригады т. Прокофьев не дал указания лодке не заходить в район и ограничился дачей указаний командиру подводной лодки С-117 принять меры предосторожности при плавании в районе своей позиции в связи с обнаружением плавающей мины, что является неправильным. При тщательном рассмотрении возможности подрыва подводной лодки установлено, что подрыв исключен, так как береговыми постами наблюдения и кораблем-целью, стоявшими на внешнем рейде, всплеск и звук от подрыва мины не наблюдался, предметов, принадлежавших подводной лодке, которые обязательно должны всплыть при подрыве лодки на мине, обнаружено не было. Сама мина также не была обнаружена; очевидно, за мину был принят плавающий предмет.
4. С целью определения возможности столкновения подводной лодки с надводными кораблями были проверены четыре транспорта, которые во время учения проходили в районе его проведения. Было обращено внимание на теплоход “Горнозаводск” Министерства морского флота, который следовал из порта Ванино в Корсаков и в период от 3 часов до 8 часов 15 декабря проходил в районе перехода подводной лодки С-117 на позицию. По записям в судовом журнале, теплоход, находясь в 25 милях на северо-запад от Холмска, в течение 1 часа 25 минут (с 5 часов 30 минут до 6 часов 55 минут 15 декабря) имел по непонятным причинам остановку. По показаниям отдельных членов экипажа, теплоход стопорил машины, но не останавливался, что позволяет предполагать, что такие действия теплохода связаны с каким-то происшествием, которое членами экипажа, стоявшими в то время на вахте, скрывается.
При водолазном обследовании подводной части корпуса теплохода “Горнозаводск” обнаружены вмятины в днище теплохода, в средней его части, длиною до 6 метров, а также вмятины и отдельные пятна боковых килей, явившиеся следствием удара о металлический предмет.
Это обстоятельство дает основание полагать о возможном столкновении теплохода “Горнозаводск” с подводной лодкой С-117, что и могло привести к гибели подводной лодки.
Условия погоды в период вероятного столкновения — ветер западный 4 балла, море 3—4 балла, видимость переменная, доходящая во время смежных зарядов до 2—3 кабельтовых, температура воздуха -9, температура воды +2—3, что вызывало парение моря,— в значительной степени понижали возможность наблюдения за морем как на теплоходе, так и на подводной лодке.
Окончательное заключение, было ли столкновение теплохода “Горнозаводск” с подводной лодкой С-117, можно будет дать после осмотра подводной части теплохода в доке, постановка которого в док будет произведена около 12 января 1953 года.
На подводной лодке С-117 погибли 52 человека личного состава, в том числе 12 офицеров. Поиск подводной лодки продолжается”.
Тем временем в поле зрения руководства попал небольшой каботажный транспорт “Горнозаводск”, занимавшийся перевозкой заключенных по лагерям Дальнего Востока. В момент исчезновения С-117 “Горнозаводск” совершал рейс из порта Ванино в Корсаков и находился недалеко от “Щуки”. Разработкой версии “Горнозаводска” занялось командование 5-го ВМФ, в зону ответственности которого входил порт Корсаков, куда пришло судно. Руководство проверкой “Горнозаводска” взяли на себя лично командующий 5-м флотом вице-адмирал Ю. А. Пантелеев и прибывший на Тихий океан для разбора происшедшего заместитель начальника Морского Генерального штаба адмирал Андреев. Первым делом были тщательно изучены вахтенный журнал и прокладка на карте. Вывод флагманского штурмана 5-го ВМФ капитана 1-го ранга Яросевича был следующим:
“Из анализа всех данных плавания ПЛ С-117 и теплохода “Горнозаводск” можно сделать предположение, что курсы кораблей могли пересечься в окружности радиусом 3—5 мили, при этом одинаково вероятно, что ПЛ могла пересечь курс теплохода и за кормой и по носу.
Утверждать, как это делает флагманский штурман 7-го ВМФ, исходя из анализа прокладок, что в 5 часов 30 минут 15 декабря 1952 г. было столкновение ТР с ПЛ, нет никаких оснований и доказательств”.
Небезынтересен и доклад военно-морскому министру вице-адмиралу Н. Г. Кузнецову заместителя начальника морского Генерального штаба адмирала Андреева.
Во время расследования случая гибели ПЛ С-117 после получения 25 декабря донесения командира Южно-Сахалинской ВМБ контр-адмирала Проценко о том, что при водолазном обследовании теплохода “Горноза-водск” обнаружен ряд повреждений подводной части корпуса корабля, мною было дано указание командиру базы, чтобы на корабле было тщательно проверено наличие спасательных средств и установлено, имея ли место факт спуска спасательной шлюпки.
В этот же день о характере повреждений т/х “Горнозаводск” по ВЧ мною было доложено нач. МГШ и от него получено разрешение на вылет в Корсаков.
26 декабря совместно с вице-адмиралом Фадеевым, инженер-капитаном 1-го ранга Волокитиным (Ту ВМС), прокурором 7-го ВМФ и начальником контрразведки 7-го ВМФ прибыл в Корсаков, где вначале был заслушан командир ЮСВМБ, водолазы, производившие обследование корабля, а затем нами был опрошен капитан т/х “Горнозаводск” гражданин Иващенко А. П. Помимо ранее доложенных Вам размеров повреждений, факта списывания, по прибытию в Корсаков, ряда лиц команды, несших службу на теплоходе с ноля до восьми часов 15 декабря, командир ЮСВМБ контр-адмирал Проценко доложил, что на корабле отсутствует один спасательный круг и имеются явные признаки спуска спасательной шлюпки правого борта; кроме того, установлен факт, когда еще на переходе 14 декабря стоящий на вахте помощник капитана самостоятельно изменил ход с “полного” на “средний”, то капитан реагировал на это и немедленно из каюты поднялся на мостик.
Детальное знакомство и изучение подлинных судовых документов (машинный и судовой журнал) позволили сделать следующие выводы:
а) режим работы обоих двигателей как до 05 часов 30 минут, так и после 06 часов 55 минут не вызывали необходимости остановки обоих машин и чистки кингстонов, так как все время температура выходящей воды была 36/40 градусов, а давление 07/07 атмосферы, т. е. машины работали совершенно нормально;
б) на левой странице машинного журнала не указан факт застопоривания машин и причина этого, хотя 12 декабря при действительном засорении кингстонов и необходимости их очистки об этом на левой странице (как этого требуют " правила) подробно было указано: время остановки машин, причина этого и время, потраченное на очистку кингстонов;
в) в судовом журнале 15 декабря совершенно нет записей о том, что с 05 часов 30 минут по Об часов 55 минут корабль имел машины на стопе и производилась очистка кингстонов от льда;
г) т/х “Горнозаводск”, выйдя в районе м. Красный Партизан из льда, далее следовал не менее 12 часов по чистой воде, имевшей температуру +3—-2, поэтому если бы и были кингстоны забиты льдом, то они за этот промежуток времени и при данной температуре воды должны были бы сами очиститься. Записи в машинном журнале подтверждают совершенно нормальную работу дизелей при температуре выходящей воды 36/40 градусов и давлении 07/07 атмосферы.
Все опрошенные водолазы подтвердили, что повреждения подводной части теплохода, судя по их характеру, могли быть только результатом удара корабля о металлический предмет.
Все это вместе взятое говорило о том, что на корабле ночью 15 декабря между 05 часами 30 минутами до Об часов 55 минут имело место тщательно скрываемое личным составом происшествие.
Поэтому, прежде чем приступить к следствию, нами было решено заслушать капитана т/х “Горнозаводск” Иващенко А. П. (плавает с 1929 г., на данном корабле с 1950 г.), который дал следующие объяснения:
1. По вопросу имевшихся с 1950 г. на корабле аварий и повреждений не упомянул ни один район, указанный в акте водолазного обследования.
2. На вопрос, имел ли корабль в декабре посадку на мель или столкновение, ответил отрицательно.
3. Знает ли он, как капитан теплохода, о факте остановки обеих машин и их причинах — ответил: “Узнал только 22 декабря, когда пришли военные обследовать корабль, и, как ему доложил старший помощник и механик, машину останавливали из-за чистки кингстонов”.
4. Чем он, как капитан теплохода, может объяснить противоречия между техническими показателями, записанными в машинном журнале, и обоснованием остановки машин — ответил: “Детально не разбирался, но у меня механики путаники”.
5. Чем объясняется нарушение правил ведения как машинного, так и судового журнала — ответил: “Халатностью и упущением механика и старпома”.
6. Почему недостает одного спасательного круга — ответил: “Боцман оставил или выбросил в б. Ваниио”.
7. Зачем спускали шлюпку? Ответил: “При стоянке в Холмске для сообщения с берегом”.
8. Почему не вышли на мостик, когда корабль в 05 часов 30 минут застопорил ход? Ответил: “Крепко спал”. В продолжение всей многочасовой беседы гр. Иващенко все противоречия в журналах, действиях объяснял, как и все члены экипажа, упущениями по службе, забывчивостью и т. п. Было приказано выяснить в б. Ванино, действительно ли оставлен т/х “Горнозаводск” спасательный круг. Круга в б. Ванино не оказалось. Когда об этом сказали боцману, то он на следующий день нашел ломаный круг на корабле. Через органы ВОСО порта Холмск выяснили, что т/х “Горнозаводск” стоял не на рейде, а у стенки, ошвартовавшись правым бортом, и ему не было надобности спускать для сообщения с берега шлюпку правого борта. По докладу прокурора, впоследствии корабельный состав выдвинул новую версию — “шлюпку спускали для проверки шлюпбалки”. 27 декабря командир базы контр-адмирал Проценко информировал меня, что в своих вторичных показаниях капитан теплохода Иващенко не исключает возможности столкновения, о котором ему старший помощник не доложил, дает этому старшему помощнику самую нелестную аттестацию, а стоявший на вахте с 04 до 08 часов рулевой показал что на корабле машины останавливали, но на такое время, что корабль не потерял способности слушаться руля.
Доложенные Вам факты позволяют сделать вывод о возможности столкновения т/х “Горнозаводск” с ПЛ С-117”.
Над экипажем “Горнозаводска” нависла угроза обвинения не только в утоплении своей подводной лодки, но и в сокрытии совершенного преступления. Можно представить состояние капитана и старпома этого маленького суденышка. Из комсостава теплохода они вполне могли теперь превратиться в его пассажиров.
Однако после поверхностного разбирательства представителя Москвы делом “Горнозаводска” вплотную занялся командующий 5-м ВМФ вице-адмирал Ю. А. Пантелеев. По его приказу судно было немедленно поставлено в док порта Находка. Пантелеев не совсем доверял поверхностному водолазному осмотру днища судна и решил все проверить досконально сам. По его указанию на судно отправили лучших технических экспертов флота. Через несколько дней на стол командующему легло заключение технической экспертизы. Вот выдержки из него:
“Обследование было произведено путем осмотра подводной части корпуса т/х “Горнозаводск” в плавдоке № 1064 завода № 4 ММФ в гор. Находка 19 января 1953 года, рассмотрения и анализа материалов акта докового осмотра подводной части корпуса т/х “Горнозаводск” в доке завода № 3 ММФ в городе Николаев-ске-на-Амуре 16 августа 1951 года, акта водолазного осмотра подводной части корпуса т/х “Горнозаводск” водолазными специалистами АСС 7-го ВМФ 25 декабря 1952 года и судовых проектных чертежей. В итоге произведенного обследования были определены повреждения подводной части корпуса т/х “Горнозаводск”, их характер и размеры, вероятные причины и давность их возникновения, а также проверена достоверность повреждений, установленных актом водолазного осмотра от 25 декабря 1952 года.
Актом водолазного осмотра подводной части корпуса т/х “Горнозаводск” от 25 декабря 1952 года устанавливаются следующие повреждения:
1. Отсутствие окраски отдельных участков, наличие вмятин и потертости до металлического блеска бортового киля правого и левого бортов.
2. Наличие потертости листов обшивки килевого пояса в районе 23—70 шп. до металлического блеска.
3. Наличие зачищенных до металлического блеска заклепочных головок под левым бортовым килем в районе 70—73 шп.
Исходя из характера этих повреждений, актом водолазного осмотра фиксируется предположение, что они возникли в результате трения металла о металл, то есть соприкосновения корпуса т/х “Горнозаводск” с другим металлическим предметом. Указанный акт водолазного осмотра составлен на основании докладных семи водолазных специалистов, производивших обследование подводной части корпуса т/х “Горнозаводск”.
Докладные водолазных специалистов отмечают, что в период обследования подводной части корпуса т/х “Горнозаводск” носовая часть днища между бортовыми килями была забита плавающим льдом, что делало невозможным полное обследование подводной части корпуса, а плохие условия видимости затрудняли производство качественного осмотра доступных частей. Осмотром подводной части корпуса т/х “Горнозаводск” 19 января 1953 года повреждения, зафиксированные актом водолазного осмотра от 25 декабря 1952 года, подтверждены только в части наличия вмятин и разрывов бортовых килей. Отсутствие окраски имеет место по всей поверхности подводной части корпуса, и поэтому фиксирование отсутствия ее только в отдельных участках неправильно. Наличие отдельных участков корпуса, очищенных до блеска металла, при доковом осмотре не подтверждено, весь корпус имеет значительное оборжавление.
Металлический блеск, обнаруженный водолазами, мог иметь место в результате плавания судна во льду.
Исходя из рассмотрения акта и докладных, следует заключить, что водолазный осмотр корпуса т/х “Горнозаводск” был произведен поверхностно, а вывод о том, что металлический блеск появился в результате трения корпуса с другим металлическим предметом, не обоснован.
Выводы. В результате докового осмотра подводной части корпуса т/х “Горнозаводск” 19 января 1953 года, рассмотрения и анализа акта докового осмотра от 16 августа 1951 года и акта водолазного осмотра от 25 декабря 1952 года комиссия технических экспертов не обнаружила повреждений подводной части корпуса т/х “Горнозаводск”, которые имели бы причиной своего образования столкновение с корпусом ПЛ С-117.
Наряду с этим комиссия считает необходимым отметить, что могло иметь место такое соприкосновение т/х “Горнозаводск” с ПЛ С-117, находившейся в подводном положении, которое не привело к образованию видимых повреждений подводной части корпуса т/х “Горнозаводск”. При таком случае соприкосновения прочный корпус ПЛ С-117 также не мог получить повреждений, которые нарушили бы его водонепроницаемость и явились причиной потопления подводной лодки”.
Как опытный моряк, вице-адмирал Пантелеев прекрасно понимал, что если бы “Горнозаводск” столкнулся с С-117, причем так, что это столкновение привело к гибели подводной лодки, то повреждения самого транспорта должны тоже быть достаточно впечатляющи. Ведь водоизмещение маленького “Горнозаводска” было даже меньше, чем у “Щуки”,— всего каких-то четыреста тонн. В своей докладной записке на имя военно-морского министра Пантелеев написал: “...считаю, что предъявлять транспорту “Горнозаводск” какие-либо обвинения в его столкновении с ПЛ С-117 нет никаких оснований и доказательств”.
Вспоминает бывший начальник штаба 90-й бригады вице-адмирал в отставке Ю. С. Бодаревский: “Когда случилось несчастье с С-117, в Москву потребовали на расправу все наше начальство. Поехали Холостяков, Радионов и Прокофьев. Никто тогда не знал, вернутся ли они обратно... Тем более что тут же все вспомнили, что еще в тридцать восьмом Холостякова уже арестовывали как врага народа. Я остался командовать бригадой. К нам тоже из Москвы приехала следственная комиссия. Почти каждую ночь ко мне домой подъезжал “воронок” и меня под вооруженным конвоем солдат везли на очередной допрос. Почему это делалось именно ночью и почему надо было посылать за мной солдат с винтовками, мне и сегодня непонятно.
Допрашивал меня следователь из Москвы, полковник. В нашем подводниковом деле он разбирался неважно, зато настроен был очень агрессивно и видел во мне уже преступника. Ему все приходилось объяснять. Он слушает, слушает, а потом внезапно кричит: “Вы мне своими морскими штучками голову не морочьте! Выкладывайте, пока не поздно, начистоту, как все было!” Начинаю объяснять снова... И так каждую ночь. Разумеется, это морально было очень тяжело. Из Москвы тоже от уехавших никаких вестей. Успокаивал себя тем, что если посадят, то сидеть буду не далеко от семьи. У нас тогда вокруг Совгавани было сразу несколько лагерей. Думал, попрошу чтоб хоть эту просьбу уважили. А тут ночью звонок из Москвы.
Начштаба флота говорит: “Возвращаемся назад”. Сразу куда-то запропал мой следователь и можно стало хоть нормально служить. Когда Прокофьев вернулся, то рассказывал мне, что Сталин будто бы сказал: “Никого судить мы не будем. Виновных накажут властью морского министра. Главное же, чтобы были сделаны выводы и подводные лодки больше в мирное время не погибали”. После этого Холостякову и Радионову объявили какие-то взыскания, а Прокофьева сняли с комбрига и назначили начальником штаба в нашей же бригаде, меня же перевели начальником отдела подводного плавания в штаб 7-го ВМФ”.
Перед отъездом в Москву Прокофьев сказал жене: “Как все выяснится, я позвоню. Если скажу, что все хорошо, значит, не посадили”. В Москве Холостякова, Радионова и Прокофьева заслушивало все руководство страны. Не было только Сталина. Руководил заслушиванием Маленков. Рядом с ним молча сидел и Берия. Однако, к облегчению моряков, спустя каких-то полчаса после начала заслушивания он был вызван по какому-то неотложному делу Сталиным и уже больше на заседание не вернулся. Заслушивание длилось почти восемь часов. Прокофьеву запомнилась деталь: Маленков был не брит и выглядел чрезвычайно усталым. Больше всех, как бывает в таких случаях, обвиняли самого младшего, т. е. комбрига. Обвинения в его адрес сводились к тому, что Прокофьев не обучил как следует командира С-117 и сам не пошел в море именно на этой подводной лодке. Вскоре после возвращения из Москвы капитана 1-го ранга В. М. Прокофьева свалил инфаркт.
Затем был приказ военно-морского министра и закрытое постановление Совета Министров СССР по факту гибели подводной лодки. Ветераны рассказывают, что здесь Николаю Герасимовичу Кузнецову пришлось нелегко. Ведь по всем существовавшим тоща законам экипаж ненайденной подводной лодки надлежало считать не погибшим, а пропавшим без вести со всеми вытекающими отсюда последствиями. Прежде всего это касалось пенсий семьям членов экипажа. Ведь погибшим пенсии полагались, а пропавшим — нет. Однако справедливость все же восторжествовала и пенсии были начислены, наряду с достаточно крупными единовременными пособиями.
Сейчас модно упрекать сталинское время в жестокости и невниманию к рядовым людям. Наверно, тогда, как, впрочем, и сейчас, бывало всякое. Но, листая документы, относящиеся к гибели С-117, делаешь совершенно иной вывод — именно в том случае к людям отнеслись со всем возможным вниманием. По указанию предсовмина Маленкова семьям погибших офицеров были выделены квартиры в европейской части страны. Города вдовы выбирали по своему усмотрению. Некоторые пункты пенсионного расчета и сегодня не могут не вызвать удивления: “...сестре матроса Королева В. С.— Королевой Валентине Степановне выделить пенсию в размере 300 рублей в месяц до окончания ею высшего образования”. Разумеется, пенсия не слишком высокая, но разве можно даже сейчас представить, что кого-то в руководстве нашей страны сегодня волнует вопрос, получит ли высшее образование сестра погибшего матроса или солдата. Конечно, никакие пенсии и льготы не в состоянии возместить боль утраты и все же, наверное, не одна старуха мать и вдова, которая одиноко коротала свой скорбный вдовий век, поминали добрым словом тех, кто не позволил им стоять на паперти с протянутой рукой. Был и приказ военно-морского министра о наказании виновных в гибели подводной лодки. Вот некоторые выдержки из него: “...За безответственное отношение к учению подводных лодок, самоустранение от руководства этим учением и невыполнение требований Правительства по личному обучению командиров соединений и кораблей в море Командующему Седьмым Военно-Морским флотом вице-адмиралу Холостякову Г. Н. объявляю выговор и предупреждаю, что если в ближайшее время не будет исправлено положение на флоте, а он сам не будет до деталей вникать в существо дела, то к нему будут приняты более строгие меры. За беспечное руководство боевой подготовкой, отсутствие личного контроля и проверки состояния подготовленности подводных лодок и за поверхностное отношение к руководству учением бригады командира 90-й бригады подводных лодок капитана 1-го ранга Прокофьева В. М. снять с занимаемой должности и назначить с понижением.
За плохое руководство партийно-политической работой в бригаде, примиренческое отношение к недостаткам в боевой подготовке и организации службы начальника Политотдела 90-й бригады подводных лодок капитана 2-го ранга Никулина А. Н. снять с занимаемой должности и назначить с понижением.
За низкое состояние управления подводными лодками при нахождении в море, отсутствие контроля за подготовкой, организацией и проведением учения начальнику Штаба Седьмого Военно-Морского флота контр-адмиралу Радионову А. И. объявляю выговор...” А поиски исчезнувшей “Щуки” продолжались еще целый год. И тоща в ноябре 1953 года Н. Г. Кузнецов, ставший к тому времени адмиралом флота, но превратившийся в результате реорганизации ВМФ из военно-морского министра в Главнокомандующего ВМФ, подписал донесение министру обороны СССР М. А. Булганину:
“...Военно-Морские Силы в течение 1953 года производили поиск подводной лодки С-117, погибшей в , декабре 1952 г. в южной части Татарского пролива во время тактического учения.
Вероятный район гибели подводной лодки обследован гидроакустикой, металлоискателями, а также протрален придонными тралами. Авиация Тихоокеанского флота в тот же период систематически осматривала южную часть Татарского пролива. Западное побережье острова Сахалин было осмотрено частями Дальневосточного военного округа и погранвойсками.
Никаких признаков местонахождения погибшей подводной лодки С-117 при поиске не обнаружено. Следует полагать, что подводная лодка затонула на больших глубинах.
Поэтому дальнейшие действия по поиску подводной лодки С-117 прекращены”.
Еще раз массированное обследование Татарского пролива в районе Холмска было проведено совсем недавно. 7 декабря 1995 года исчез воздушный лайнер Ту-153. Одна из первоначальных версий была такова, что самолет мог упасть в воды пролива. На поиски вышли специально оборудованные суда и корабли. И кто знает, может быть, где-то совсем рядом от затонувшей “Щуки” вновь проходили спасатели; может, какие-то сотни метров отделяли их от проржавевшего и обросшего водорослями корпуса некогда знаменитой Щ-117. Увы, океан вновь не открыл своей тайны...
Ходили тогда на Дальнем Востоке и иные разговоры, о том, что могла уничтожить С-117 зашедшая в Татарский пролив с разведывательными целями американская подводная лодка. И хотя в официальных документах эта версия не фигурировала, оснований для таких разговоров было тогда достаточно.
Напомним, что в то время в самом разгаре была Корейская война и американцы не очень-то церемонились с соблюдением международно-правовых норм. Вот лишь несколько малоизвестных фактов той эпохи.
В ночь на 26 июня 1950 года южнокорейские боевые корабли обстреляли судно 5-го ВМФ “Пластун”. Имелись многочисленные повреждения.
8 октября того же года два американских реактивных истребителя типа “Шутинг стар” (Ф-80) с авианосца “Мидуэй”, подойдя на бреющем полете со стороны моря, нанесли ракетно-бомбовый удар по аэродрому 5-го ВМФ Сухая речка, находящемуся в ста километрах от советско-корейской границы. В результате атаки один из находившихся на аэродроме самолетов был уничтожен полностью, шесть сильно повреждены. Поднятое через три минуты в воздух звено истребителей ВВС 5-го ВМФ американские самолеты не догнало.
27 июля 1953 года над морем на траверзе реки Янцзы американским истребителем был сбит транспортный самолет ТОФ Ил-12, совершавший рейс из Порт-Артура в Уссурийск. Экипаж и все пассажиры погибли.
28 декабря 1959 года южнокорейские боевые корабли обстреляли гидрографическое судно ТОФ “Унго”. При этом один человек был убит, а пять ранено.
И кто сегодня может утверждать, что сценарий той далекой трагедии не мог разворачиваться следующим образом: в Татарский пролив с разведывательными целями вошла американская подводная лодка и, обнаружив советскую “Щуку”, торпедировала ее. Впрочем, могло быть и иначе: С-117 в подводном положении просто столкнулась с американской субмариной. Вспомним, ведь именно так погибла в 1968 году в Тихом океане К-129, тоже долгие годы считавшаяся пропавшей без вести. Вспомним, что все однотипные С-117 (“Щуки”) погибли в годы Великой Отечественной войны именно от атак вражеских подводных лодок, и как знать, не разделила ли “сто семнадцатая” их судьбу. Но все это лишь одни догадки...
Сейчас, по прошествии стольких лет, трудно строить какую-либо однозначную версию относительно того, как погибла подводная лодка. С большой долей уверенности можно сказать лишь одно — гибель людей не могла быть мгновенной. Какое-то время хотя бы часть из них оставались еще живы, пытаясь спасти свой корабль. Кто знает, может, кто-то из них сумел даже всплыть на поверхность, но долго ли продержишься в зимнее время на океанской волне! Возможно, упавшая на большую глубину “Щука” была раздавлена огромным давлением. И тогда последнее, что слышали погибавшие, был треск разрывавшегося корпуса, а дальше — врывающаяся в отсеки черная стена воды... Но все это лишь предположения, свидетелей катастрофы не осталось, и никто никогда не сможет рассказать о тех, кто в последние минуты жизни подбадривал товарищей, кто достойно встретил эти роковые мгновения. Да так ли уж теперь это и важно!
До сегодняшнего дня в Советской Гавани нет ни памятника, ни обелиска С-117. Никогда и нигде не был опубликован и список его погибшего экипажа. Пусть же эта небольшая документальная повесть станет первым шагом в восстановлении памяти о погибших моряках-тихоокеанцах. Склоним же головы и помянем их, павших на боевом посту!