Николай Черкашин - По следам "Cвятого Георгия"

ФЛОТОПИСЕЦ ИЗ ИВАНОВА

Всякому, кто шел по следу, знакомо чувство безнадежного тупика. Потеряны все нити - ни вправо, ни влево... Где искать дальше, когда молчат архивы, музеи, библиотеки, когда опрошены все знакомые, кто хоть как-то связан с историей флота.
Да и что я ищу - песчинку в океане прошлого. Конец 1917 года не способствовал аккуратному подшиванию бумаг. Великая ломка. Граджанская война. Интервенция. Разруха. Развеянные архивы.
На стыке двух эпох бесследно исчез маленький экипаж малого корабля. Глубина времен беспощаднее глубины океана. Моря хранят в своих недрах корабли, документы, сокровища... Время развеивает все в прах. - Читал я где-то про твоего Ризнича! - звонит приятель. - Оказывается, он воевал в русско-японскую и изобрел миномет.
Расспрашиваю, где читал, когда...
- Кажется, в каком-то журнале для изобретателй. В конце прошлого года.
Еду в редакцию журнала "Изобретатель и рационализатор", с любезного разрешения сотрудников роюсь в годовых подшивках. Есть! Вот эта статья - "Тайна изобретателя миномета". Но речь в ней шла о другом русском подводнике - мичмане Сергее Николаевиче Власьеве, талантливом изобретателе, отважном офицере, командире подводных лодок "Макрель" и "Акула". Судьба Власьева, впоследствии кавторанга, по-своему героична и загадочна. И ею занимался некто Алебастров из города Иваново. Но он же упоминал в своей статье и о Ризниче, ибо командир "Святого Георгия", судя по всему, был хорошо знаком с товарищем по оружию Сергеем Власьевым.
"В те годы, - пишет Алебастров, - на подводников смотрели как на "смертников". Когда зашла речь о прибавке содержания подводникам, морской министр адмирал Бирилев цинично заявил: "Прибавить можно... Все равно они все скоро перетонут..." О будущем флота подводного тогда шли ожесточенные споры... Известный военно-морской теоретик А.Д.Бубнов утверждал: "В открытом море подводные лодки не имеют никакого боевого значения". А недоброй памяти адмирал Колчак вообще не находил места подводным лодкам в составе флота! На защиту подводного флота выступили молодые офицеры - лейтенант Ризнич, Тьедер, Власьев, Кржижаноский, Подгорный. "Подводники - это моряки будушего!" - прозорливо восклицал М.М.Тьедер.
"Морское могущество России неизбежно сопряжено с развитием подводного флота", - утверждал С.Н.Власьев. Царизм решил дискуссию просто: "главари" Ризнич и Тьедер были изгнаны с флота".
Пишу Алебастрову письмо, и вскоре приходит ответ, из которого заключаю, что имею дело с превеликим энтузиастом и знатоком истории отечественного флота. Игорь Сергеевич Алебастров, школьный учитель, пенсионер, вот уже много лет собирает материалы о зачинателях русского подводного плавания; он переписывается со старыми моряками, изучает подшивки давно исчезнувших газет, разыскивает родственников своих героев и время от времени публикует результаты бескорыстных изысканий на страницах не самых популярных журналов. Он поразил меня осведомленностью в "делах минувших дней", знанием истории флота, наконец, просто задором, с каким старался стирать "белые пятна" морских хроник, вызволять из небытия имена людей, забытых незаслуженно...
Какое счастье, что не перевелись еще подвижники! Один такой горячий любитель с успехом заменит иную дюжину полусонных профессионалов, вникающих в дело по долгу службы.
Этот человек, которого я ни разу не видел, а только слышал по телефону да разбирал строчки его взволнованных посланий, воодушевил меня на новые поиски, заставил бросить все и поехать в Архангельск - город, когда-то встречавший "Святой Георний" громом оркестров и радостными возгласами.
Но прежде чем отправиться на Белое море, я побывал на берегах моря Московского. И вот там-то, в городе детства - Конакове, с легкой руки Ивановского "флотописца" Алебастрова я нашел то, что так давно искал. Узнав, что я еду в волжский городок по домашним делам, Игорь Сергеевич воскликнул: "Ба! А почему бы вам не заглянуть к Борису Лемачко? У него крупнейшая в стране коллекция фотографий русских и советских кораблей. Запишите адрес..."
Борис Васильевич Лемачко, инженер-станкостроитель, ничуть не удивился моему визиту. К нему часто обращаются изобретатели, историки, коллекционеры, журналисты. В его собрании свыше 30 тысяч снимков, открыток с изображением линкоров, крейсеров, эсминцев, подлодок, тральщиков, пароходов, буксиров - всего того, что плавало за последние полтораста лет под флагом России и СССР. Увлечение юности - "открытки с кораблями" - стало теперь чуть ли не второй профессией Лемачко. Во всяком случае вот уже четверть века пополняет он свою коллекцию уникальными фотоматериалами.
В десятках альбомов, стоящих на полках этой небольшой квартиры, были сосредоточены давно исчезнувшие эскадры и флотилии. Дымили броненосцы и дредноуты, резали волну лихие эсминцы, бурунили перископы подводных лодок...
- "Святой Георгий"? - деловито осведомился Лемачко, и сердце мое сжалось: сейчас скажет: "Увы, ничем не смогу вас порадовать". Но что это? Он достает альбом, раскрывает на какой-то странице, кладет передо мной. - Увы, у меня только две фотографии. И то прислали из Франции.
Жадно вглядываюсь в небольшие снимки. На одном запечатлена церемония первого подъема андреевского флага на "Святом Георгии" в Специйском порту. Хмурое майское утро. На причале люди под зонтами. Это чиновники завода "Фиат". Рабочие, докеры, судостроители стоят так, дождь их не пугает. За рубкой по правому борту выстроен небольшой экипаж. Бескозырки сняты. На корме матрос поднимает белое полотнище с косым синим крестом. С этой минуты подводная лодка "Сан Джорджио" - русский корабль "Святой Георгий". Перед коротким фронтом экипажа, там, где положено быть командиру, - рослый офицер: широкий лоб, усы, прямой нос... Ризнич? Снимок мелкий, и черты лица читаются плохо.
На второй фотографии подводная лодка выходит из Специи. Клептоскопы подняты. На мостике рослый офицер в белом кителе. Это несомненно Ризнич, ибо никто, кроме него, командира, стоять там в такой момент не имел права. На лицо его - экая досада! - падает плотная тень. И все же это был Ризнич! Вот мы и встретились - не в Ливорно, не в Ленинграде, не в Кронштадте - на берегу Волги, под вековечный шум конаковских мачтовых сосен... Выходит, не такая уж это мистика - вызывать тени ушедших людей. Тень старшего лейтенанта Ризнича, застывшая на фотосеребре, стоит перед моими глазами. Надо только захотеть увидеть человека, и ты увидишь его, даже если его давно уже нет в живых...