Игорь Курдин, Питер Хухтхаузен, Р. Алан Уайт.
МОСКВА, ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМАНДНЫЙ ПУНКТ ВМФ

Главком Чернавин в свои пятьдесят восемь лет выглядел очень моложаво: высокий, стройный и всегда подтянут. Только седина выдавала его возраст. Напряженность, возникшая на ЦКП ВМФ сразу с получением аварийного радио, еще не сказалась на внешности адмирала. Только взгляд выражал тревогу и беспокойство. Сам бывший подводник, Чернавин очень хорошо представлял ситуацию на К-219. Но не в смысле технических подробностей, а именно с точки зрения командира, которому там, в открытом море, надо быстро и грамотно оценить обстановку и принять единственно правильное решение. И все это - на основе обрывочной, весьма противоречивой и зачастую неполной информации.
Особое раздражение или скорее горечь вызывало то обстоятельство, что именно он тогда, восемнадцать лет назад, был первым командиром этой самой девятнадцатой дивизии в Гаджиево, в состав которой входила К-219!
Там он получил свою первую адмиральскую звезду. Оттуда началась его блестящая и головокружительная карьера: командир дивизии, начальник штаба и командующий флотилией атомных подводных лодок в Гаджиево - и это всего за пять лет!
"Сколько мне тогда было, в 1968? Сорок? Черт побери! Это же моя родная дивизия! У меня таких аварий не было! Как они могли допустить! Как не вовремя! Только стал главкомом - и надо же, такая неприятность..." - беспокойство Чернавина было вполне оправдано. Несмотря на то, что он недавно принял самый высокий пост в Советском ВМФ и несколько месяцев назад, почти автоматически, стал членом ЦК КПСС, в случае гибели лодки прощения ему может и не быть. Надо принять все меры к тому, чтобы последствия аварии оказались минимальными. В том числе и для него лично.
"Надо обязательно посоветоваться с Горшковым*. Уж он-то знает, как лучше выкрутиться из этой передряги". При этом не надо думать, что адмирал флота сейчас думал только о своей карьере.
Будучи в течение шести лет командиром подводной лодки, он и теперь до мозга костей оставался подводником. Просто в это время, при Горбачеве и его перестройке, при любом происшествии, тем более катастрофе, в действие автоматически вступал закон "персональной ответственности коммуниста за порученный участок работы". И в данном случае многое зависело от того, как подать информацию о случившемся, чтобы у членов Политбюро не сложилось мнения о беспомощности ВМФ и нерадивости его главкома. Безусловно, совет, а возможно, и помощь старого царедворца Горшкова, пережившего Хрущева и Брежнева, Андропова и Черненко, могли сыграть решающую роль. Заслушивание на заседании Политбюро имело для Чернавина решающее значение. И тем более спустя шесть месяцев после Чернобыля да еще перед встречей Горбачева президентом США.

Забегая вперед, мы хотим отметить, что и гибель своей атомной лодки генеральный секретарь сумеет обратить себе на пользу. Своевременно, впервые в истории!, сообщив президенту США об инциденте со своей подлодкой К-219 буквально через несколько часов после взрыва, он добавит себе очков в глазах всей международной общественности, как прогрессивной, так и не очень...
Газета "Нью-Йорк таймс" в те дни напишет: "Если бы Михаил Горбачев сохранил стандартную для Советского Союза секретность и опровергал всё перед лицом катастрофы, он, возможно, породил бы недоверие к встрече в верхах (она состоялась 11 октября в Рейкьявике). Но он порвал с давней практикой, уведомив президента Рейгана в субботу об этом несчастном случае и проинформировав его о том, что нет опасности ядерного взрыва, случайного пуска ракет или радиационного заражения".

Тут генсек лукавил, но скорее по незнанию, ведь такая опасность была! И это вы поймете чуть позже...
А сейчас Чернавин, когда-то сам командовавший Северным флотом четыре года, запросил начальника Главного штаба адмирала Макарова:
- Что на Севере, что предпринял адмирал Капитанец**? Что он предлагает?
- 09.23 в штабе Северного флота развернут пост руководства спасательной операцией. Капитанец готовит к выходы атомный крейсер "Киров" с резервным экипажем подводников и всем необходимым для оказания помощи К-219. Крейсер будет готов к выходу через пять часов.
- Сколько ему потребуется времени на переход?
- Если К-219 сумеет сохранить свой ход навстречу, то трое-четверо суток, если нет...
- Много, слишком много. Кто-то есть рядом?
Адмирал Макаров обернулся к огромной голубой карте на стене и четко доложил диспозицию Советских Военно-Морских Сил на Атлантике. Главком и сам, естественно, имел достаточно полное представление об обстановке, но в данном случае требовалась точность и полная ясность.
- Итак, к сожалению, наших надводных сил поблизости нет. Морфлот уже направил на помощь лодке три судна и готов дать еще. Морская авиация готова направить в район аварии самолеты.
- Хорошо, кто еще может оказать помощь?
- Вообще-то ближе всех к ним другие подводные лодки, в том числе однотипная К-137, но...
- Вот именно - "но"! Это такой же стратегический ракетоносец, и у него другие задачи! Лодки не трогать! Пока, во всяком случае.
- Есть, товарищ главком!
- И еще. Вызывайте сюда всех, кого сочтете нужным. Мой самолет в вашем распоряжении. Запросите командира К-219 об обстановке - у нас слишком мало информации. О радиограммах с аварийной лодки докладывать мне немедленно, в любое время суток.
Четко повернувшись на каблуках, Чернавин вышел так же стремительно, как и зашел.
09.43 Развернут флагманский пост оказания помощи К-219 на ЦКП ВМФ в Москве.

* Горшков Сергей Георгиевич - адмирал Флота Советского Союза, предшественник Чернавина на посту главкома ВАМ СССР, который он занимал с 1956 года.
** Капитанец Иван Матвеевич - адмирал флота, командующий Северным флотом (1985-1988).