Николай Черкашин - По следам "Cвятого Георгия"

ПРОДАЕТСЯ ПОДВОДНАЯ ЛОДКА...

Старинное здание Центрального государственного архива ВМФ СССР высится по левую руку от Зимнего дворца, и то, что оно расположено в самом сердце бывшей столицы - на Дворцовой площади, сразу же настраивает на торжественный лад. С благоговением поднимаюсь по чугунным высокосводным лестницам. Дверь читального зала тяжела, будто снята с боевой рубки линкора. Здесь, в этом доме, обращенном к вечности, спрессована история Российского флота. Здесь, в шелесте бумаг, оживают раскаты давным-давно отгремевших залпов, встают тени великих флотоводцев и безвестных моряков, подают голоса мертвые ныне корабли, их усопшие командиры и умолкнувшие радиопередатчики... Здесь распахиваются некогда секретные досье с государственными и военными тайнами. И кто знает, сколько тайн и неожиданных откытий погребено пока в неразобранных архивных папках и связках... Во всяком случае история подводной лодки "Святой Георгий" приоткрылась мне с почти исчерпывающей полнотой. Я прочитал ее, как остросюжетную пьесу, с замиранием сердца. В мае 1914 года был заключен "контракт с обществом "Фиат-Сан Джорджио" о постройке в Специи подводной лодки в 252 тонны водоизмещения". Фирма обязывалась после окончания приемки корабля доставить его в Севастополь. Эта оговорка имела впоследствии рещающее значение для судьбы подводной лодки.
Контракт предусматривал основные тактико-технические данные корабля: водоизмещение надводное - 252 тонны, подводное - 305 тонн.
В экипаж входили два офицера, четыре унтер-офицера, десять "нижних чинов".
За две недели до начала войны начальнику второй части подводного плавания Главного управления кораблестроения вручили телеграмму от начальника Генмора с пометкой "Весьма срочно":
"Морской генеральный штаб ввиду возникших политических осложнений просит Ваше превосходительство принять меры к немедленному переводу покупаемой у завода "Фиат" подводной лодки в один из ближайших французских портов впредь до выяснения положения". 26 ибля 1914 года начальник Генмора вице-адмирал Русин получил от морского агента в Риме Дмитриева шифрограмму:
"...Исполнить приказание нельзя, так как выход из Специи совершенно закрыт, завод "Фиат" описан властями, подводным лодкам не разрешено погружаться даже в гавани".
28 августа 1914 года Русин отдал морскому агенту телеграфное распоряжение:
"Оставить лодку до конца войны в Италии. Никакой денежной платы до окончания приема лодки произведено не будет".
4 сентября 1914 года морской агент Дмитриев уведомил морского министра телеграммой: "Завод "Фиат" согласен на предъявленные требования хранить лодку до конца войны".
Но уже на другой день - 5 сентября - начальник Генмора получил из Бордо экстренную телеграмму:
"Командир порта Аяччио сообщил Морскому министерству: подводная лодка, заказанная Россией заводу "Фиат", похищена итальянским мичманом запаса Анжелло Беллони без ведома фирмы и правительста, чтобы идти сражаться в Адриатическое море под флагом России или союзной державы, пожелающей ее купить. Подводная лодка, совершенно готовая, со сдаточной командой пришла под коммерческим флагом на Корсику, чтобы уведомить русское и французское правительство о своем поступке. Подводная лодка идет на Мальту ожидает решения России и в случае отказа всех союзников будет возвращена заводу. Прошу сообщить русскому правительству и просить его ответа. Дмитриев".
24 сентября Дмитриев докладывает начальнику Генмора:"Французское правительство арестовало подводную лодку в Аяччио. Французский посол заявил, что она будет возвращена строителям..." Чувствуя, что подводная лодка уплывает, что называется, из рук, чины Генмора решаются на авантюрный шаг, смысл которого изложен с "Служебной записке" без подписи, но, судя по почерку, принадлежавшей перу вице-адмирала Русина:
"Морской генеральный штаб опасается, что если подводная лодка "Фиат" будет возвращена в Италию, то она может попасть Турции или нашим неприятелям, ввиду этого желательно принять всяческие меры, чтобы задержать подводную лодку во Франции.
Морское министерство вошло в переговоры с представителем "Фиата", чтобы уплатить ему, как бы задним числом, задаток..."
1 октября 1914 года последовало прямое указание начальника Генмора Русина своему агенту в Италии Врангелю:
"...Предлагаю Вам переговорить доверительно с "Фиатом", что Морское министерство готово уплатить 40 000 франков в виде задатка за лодку. Деньги будут внесены представителю фирмы в Петрограде Асвадурову условным депозитом на его имя. "Фиат", получив телеграмму о взносе Асвадурова, должен выдать Вам временную расписку о получении денег задним числом до войны в счет следуемой по контракту суммы... Позаботьтесь, чтобы форма расписки была такова, чтобы ее можно было предъявить французскому суду. Если лодка будет присуждена, будет послана команда для приема лодки, после чего "Фиат" получит остальные деньги".
Однако авантюра с Асвадуровым и французскими гражданским судом не удалась. Лишь в конце 1916 года появилась реальная возможность заполучить итальянскую субмарину. И тогда же было принято решение перегнать лодку на Русский Север, поскольку там еще летом 1915 года появились немецкие мины.
Учитывая эту опасность, Генмор 5 августа 1915 года перебросил из Вологды в Архангельск для охраны Беломорья две подводные лодки - "Дельфин" и №2. Теперь перебрасывалась третья.

"4 декабря 1916 года Секретно
Справка морскому министру
Морской генеральный штаб полагал бы желательным вышеупомянутую подводную лодку по приемке ее отправить с нашим уже личным составом на Север для защиты Кольского залива. Для осуществления этой операции представляется наиболее желательным назначение командиром лодки №1 старшего лейтенанта Ризнича".

Резолюция морского миниcтра: "Согасен".

В один прекрасный день дежурная сотрудница архива положила на стол две тоненькие папки: вахтенный журнал подводной лодки "Святой Георгий" и послужной список старшего лейтенанта Ризнича.
Жадно листаю личное дело командира "Святого Георгия" - фотографии нет, как нет ее в архиве вообще. Скупые анкетные данные. Первым делом ищу сведения о рождении. Вот они! "Ризнич Иван Иванович, из дворян Киевской губернии, православный, родился 19 января 1878 года". Все сходится! И отцу его в год рождения сына было 37 лет. Выходило, что командир "Святого Георгия" вел свой род от пушкинского Ризнича и что он в самом деле приходился внучатым племянником великому французскому романисту.
Испытываю почти физическое блаженство оттого, что круг замкнулся. Кажется, уже третий круг в розысках по делу "Святого Георгия".
Читаю "Послужной список" дальше: "Окончил Морской кадетский корпус. Действительная служба началась в 1895 году в Черноморском флотском экипаже. Через четыре года - вахтенный начальник на эскадренном броненосце "Синоп", затем ревизор на минном крейсере "Гридень", ревизор и водолазный офицер на крейсере 1-го ранга "Память Меркурия".
В 1902 году - помощник начальника Водолазной школы.
В русско-японскую войну "за труды по обстоятельствам военного времени" награжден орденом св. Анны III степени и светлобронзовой медалью "В память 200-летия Гангутской победы".
Молодой офицер тянется к знаниям, посещает лекции Военно-юридической академии.
В декабре 1907 года Ризнич круто меняет службу - переходит в только что созданный отряд подводного плавания. Очень скоро он становится опытнейшим подводником: командует поочередно подводными лодками "Щука", "Лосось", "Белуга", "Стерлядь" и даже временно исполняет дела начальника отряда подводного плавания.
Как отмечал в служебной аттестации Ризнича командир 8-го флотского экипажа, "в службе сего офицера не было обстоятельств, лишающих права на получение знака отличия беспорочной службы". Тем не менее 3 июля 1908 года Ризнич был уволен в запас. Почему?
Ответить на этот вопрос помогла Центральная военно-морская библиотека. Во-первых, разыскал здесь полемическую брошюру самого Ризнича "Ответ сомневающимся в пользе подводных лодок" и еще печатный доклад "Современные подводные лодки в морской войне". Еще в 1908 году Ризнич прозорливо писал:"Подводное дело, утверждаю, стало на ноги; и в будущей войне более людей пострадает от них (подводных лодок. - Н.Ч.), чем на них от надводных судов".
"Верно сравнивают положение эскадры , атакующей берег, где есть подводные лодки, с положением человека, попавшего в комнату, полную змей. Но и то положение человека лучше, чем положение эскадры, так как он видит этих змей, но оно было бы много тяжелее, если бы он еще их не видел". "Подводная лодка при сравнительно мелких недостатках обладает настолько крупными достоинствами, как неуязвимость и невидимость, что нужно ее считать необходимой для морской войны в большинстве случаев... Для пользы России остается только пожелать процветания этого дела, которое даст ей... спокойное чувство за собственную безопасность".
Во-вторых, нашел кое-что о Ризниче в книге Н.Португалова "После Цусимы" - сборнике публицистических статей о проблемах русского флота, изданном в 1910 году. Фамилия Ризнич упоминается в нем много раз и всегда с превосходными эпитетами - "светлый гений русского флота", "пионер русского подводного плавания", "патриот отечественного флота".
Перелистав морские журналы начала века, легко было убедиться в том, что Ризнич своими острыми статьями, лекциями и книгами приобрел известность еще в предвоенные годы. Он не побоялся выступить с резкой критикой Морского миниcтерства, сделавшего ставку в судостроительной программе на устаревшие линейно-броненосные корабли. Ему этого не простили и постарались побыстрее уволить в запас. Целых шесть лет бывший морской офицер, опытнейший специалист подводного плавания был не у дел, влачил полуголодное существование, но отстаивал "идею мощного подводного флота России".
С началом первой мировой войны лейтенант Ризнич по общей мобилизации был призван на Балтику. Назначая его на "Святой Георгий", этот почти обреченный корабль, Морской генеральный штаб явно надеялся избавиться от вольнодумца благовидным путем.
Тем не менее Ризнич с энтузиазмом взялся за подготовку корабля и экипажа к опасному походу. "Не скрывая трудностей похода, - писал он в докладной записке, - я считаю их вполне одолимыми..."
Свои слова он доказал делом.