Николай Черкашин - По следам "Cвятого Георгия"

ПОДПОРУЧИК С "ЖЕМЧУГА"

Ближайшего соратника Ризнича - вахтенного начальника поручика по Адмиралтейству М.Мычелкина я не искал, понимая, что вероятность напасть на его след почти равна нулю. То, что в один прекрасный день я взял в руки письма его дочери, было стопроцентной случайностью. Ольга Михайловна Косолапова, библиотекарь на пенсии, глубоко чтит память отца. Человек весьма энергичного характера, она ведет обширную переписку с краеведами, историками-маринистами, потомками видных Русских моряков.
Ольга Михайловна прислала мне открытки, отправленные отцом с борта "Святого Георгия". На них сохранились оттиски корабельного штемпеля с перевернутой буквой "я" в слове "святой". Видимо, штемпель изготавливал наспех перед самым отходом лодки итальянский гравер, который по привычке к латинскому "R" и перевернул букву. В глазах филателистов эта оплошность придает отпечаткам штемпеля особую ценность. Но для меня эти обтрепанные по краям открытки со скупыми заметками о походе "Святого Георгия" и вовсе не имели цены. На одной из них был изображен плотный офицер с подкрученными усами, в белом кителе и беловерхой фуражке - подпоручик Михаил Мычелкин, единственный из участников исторического похода, в чье лицо можно было заглянуть хотя бы на фотографии...
Ольга Михайловна Косолапова писала: "Я мало видела отца. Он часто бывал в плавании: только в 1912-1913 годах он побывал в Императорской гавани (ныне Совгавань), Гонконге, Шанхае... Но тем ярче запомнились дни, когда он бывал дома".
Из писем Косолаповой вставала колоритная фигура моряка-тихоокеанца. Бывший конторщик Михаил Мычелкин в русско-японскую войну был призван на флот. Во Владивостоке он увидел диковинные корабли - подводные лодки. Тогда они были окутаны воистину фантистическим ореолом. Во всяком случае в магазин силикатных товаров Михаил не вернулся. Остался служить на флоте кондуктором*. Много плавал. С началом первой мировой войны был произведен в офицеры, но не в мичманы (это звание присваивалось представителям флотской элиты), а в подпоручики по Адмиралтейству - сказалось недворянское происхождение.
"Мещанин города Соликамска, как записано в моих метриках,- вспоминает дочь, - окончивший Пермское училище, куда ходил за 15 верст, неся сапоги на плече, всегда стремился к образованию. Мы получали по подписке энциклопедию Брокгауза и Ефрона, все 80 с лишним томов. Был у нас и шеститомник Пушкина под редакцией Венгерова, одно из лучших изданий, на котором воспитывались русские интеллигентные семьи. Отец научил меня читать..."
Война застала подпоручика Мычелкина на крейсере "Жемчуг" в малайском порту Пинанг. Утром 28 октября 1914 года "Жемчуг" был торпедирован германским рейдером "Эмден". Первая торпеда разорвалась в кормовой части корабля, вторая попала в нос и вызвала детонацию патронного погреба. "Жемчуг" затонул через несколько минут.
"Отец находился в каюте, - вспоминает Ольга Михайловна - когда корабль вздрогнул и погас свет от попадания торпеды, пущенной с "Эмдена". Он бросился к двери, но, как ни вертел ручку, дверь не открывалась. В коридоре слышались голоса, топот ног, корабль кренился, дверь заклинило. Папа бросился к иллюминатору, просунул руку, плечи, голову, но грудная клетка не пролезала, застряла - ни туда ни сюда. От попадания второй торпеды взорвался патронный погреб , взрывная волна распахнула все двери, и застрявший в иллюминаторе человек вылетел, как пробка, ободрав до кости ребра.
Когда он очнулся, крейсер уже не было. Видно, отца выбросило далеко, и в воронку, возникшую на месте погружения, его не затянуло. Он плавал среди обломков, досок, ящиков. Его окликнули: "Миша, это ты?" Узнать кого-либо было трудно: все были облеплены черным мазутом...
Отец получил контузию, но окликал уцелевших, собирал их вместе, чтобы не уносило течением и отливом. Их заметило и подобрало английское судно."
Вот такого бывалого моряка и выбрал себе Ризнич в спутники по опасному плаванию. "Фотографию лодки в Специи, - читаю письмо дальше, - с надписью даты спуска "Святого Георгия" на воду и несколькими строчками, адресованными маме ("Дорогая Оля, дети..."), с печатью "Просмотренно военной цензурой" я подарила Н.А.Залесскому**. Он очень обрадовался: "Этот снимок мне дороже всяких бриллиантов".
"Об Иване Ивановиче Ризниче могу сказать только, - пишет Ольга михайловна, - что отец относился к нему с уважением и даже симпатией. Я чувствовала это по голосу, когда он рассказывал о нем, перебирая фотографии. На одном из фото, наклеенном на картон, Ризнич запомнился мне таким: крепкий, основательный, похожий на украинца, с круглым смуглым лицом под козырьком фуражки.
Думаю, что отца потянуло на "Святой Георгий" не только из-за чувства воинского долга - надо! - но привлекала его и весьма притягательная личность командира Ризнича.
Как-то я спросил папу - хорошо ли жить на лодке? Он ответил: "Сыро". И добавил: "Резина мокрая. Душно."
Вахтенный начальник "Святого Георгия" поручик по Адмиралтейству Михаил Алексеевич Мычелкин умер зимой 1918 года. Поехал к брату в Пермь и тяжело захворал грудью. Видимо, сказались ледяные вахты в последний месяц океанского перехода.
О судьбе штурмана "Святого Георгия" старшего лейтенанта Александра Роппа известно лишь то, что умер он в 1929 году, по всей вероятности, в Ленинграде.
А что же судьба командира "Святого Георгия"? Увы, документальных сведений о ней пока нет. Правда, за годы поисков у меня составилась целая коллекция версий на этот счет, предположений, мнений... Почти все они сходятся на том, что капитан второго ранга Ризнич не погиб в восемнадцатом году в Архангельске...
Интересное письмо пришло из Владивостока от Георгия Николаевича Егорова. Он записал по памяти рассказ покойного отца-моряка: "В 1922 году белогвардейский адмирал Старк, покидал Владивосток, увел с собой многие суда Доброфлота. Эти пароходы оказались в различных иностранных портах Дальнего Востока; стояли они зачастую без экипажей и даже без охраны. Было предпринято несколько успешных попыток возвратить их во Владивосток с помощью специально подобранных команд.
Летом 23-го года мой отец в составе одной из таких команд прибыл в Шанхай. В день захвата белогвардейского парохода наши моряки рассредоточились и разными путями стали пробираться к судну. Однако захват не состоялся - командир не прибыл в назначенное место.
Позже выяснилось, что в городе его узнал кто-то из бывших сослуживцев - офицеров, схватили, обнаружили под кителем красный судовой флаг и расстреляли. О командире отец рассказывал, что он был офицером царского флота, который угнал из Орана в Россию подводную лодку. Быть может, это был не угон, а перегон, и не из Орана, а из Специи? Если так, то тогда командиром группы захвата был не кто иной, как кавторанг Ризнич.

* Кондуктор - унтер-офицер сверхсрочной службы. Обычно это звание присваивалось после сдачи специальных экзаменов.
** Н.А.Залесский - Ленинградский знаток истории флота, профессор Военно-морской академии, собиратель крупнейшей в стране коллекции фотографий русских кораблей.